Пляска смерти

– Я тебя ненавижу, Анита, – сказал он, почти не изменив интонацию.

– И я тебя ненавижу, Ричард, – ответила я совершенно искренне.

Глава двадцать четвертая

Новая грязь – новая ванна. Из-за бурного превращения Хэвена не только у меня были сгустки на волосах и еще много где. Прибудь на место команда судебных медиков, Бог один знает, что бы они решили.

Со мной в ванну пошли Мика и Жан-Клод. Натэниел повел Хэвена в кормильную – там держали живность – то есть я так думаю, что живность. Честно говоря, «кормления» я никогда не видела, но Натэниел и Джейсон мне говорили, что еда там не запрещенная, значит – животные. Среди оборотней есть такие, которые мне очень и очень нравятся, но смотреть, как они едят, мне не хотелось никогда. Некоторые зрительные образы мне просто не нужны.

Октавий и Пирс хотели вернуться к себе, но Клодия их остановила и спросила, где охрана, что стояла у них на дверях.

– Они пытались помешать нам с Хэвеном выйти из комнаты, – ответил Пирс.

– Это их работа, – сказала Клодия.

– Значит, не слишком они для нее годятся.

– Вы их убили?

Он опустил глаза, потом поднял.

– Когда мы ушли, они еще дышали.

Клодия послала Лизандро и Клея посмотреть, Грэхема оставила при себе, а Октавию и Пирсу велела остаться в ожидании известий. Оба крысолюда оказались живы, но были ранены, причем серьезно.

Из-за проблем, которые у нас возникли с мастерами Кейп-Кода и Чикаго, охрана была усилена, и в зале гробов оказались дополнительные охранники, что было удачно: Менг Дье расколола свой гроб, когда получила силу, которую набрали все наши от нашего секса с Огюстином. Менг Дье, получившая дополнительную силу. Не слишком хорошая новость.

Сейчас дополнительные охранники пригодились: Клодия приставила четверых к Октавию и Пирсу. Лизандро она поставила над ними старшим и дала приказ снестись с Фредо, который отвечал за зал гробов. Сама Клодия осталась с нами и Клея оставила при себе. Двое из них стояли у двери со стороны спальни, пока мы мылись. Клодия и Клей тоже перемазались, но им пришлось ждать своей очереди.

Жан-Клод подтянул меня к себе через теплую воду, я положила голову ему на плечо:

– Неужто мы это сделали?

– Не совсем, ma petite, – выдохнул он мне в волосы.

Мика подвинулся к нам, стоя на коленях. Волосы прилипли к голове, казались прямыми и черными. Шартрезовые глаза выделялись на смуглом лице еще сильнее, когда волосы не отвлекали от них. Придвинулся он так близко, что прядь его волос задела мои, и иллюзия черноты исчезла, потому что его волосы даже мокрые не были так темны, как у меня или Жан-Клода. Невероятно густой цвет, темно-коричневый, но не черный.

– Да, не совсем, – шепнула я прямо в щеку Мики.

Мика меня поцеловал, потом оперся спиной на ванну, чтобы нас видеть.

– Ладно, отмылись, теперь подумаем: почему мы не могли разбудить тебя и Жан-Клода?

– Я думала, Жан-Клод все это время не спал.

– Только не в начале; он тогда отрубился так же, как и ты.

– А откуда ты знаешь, что он просто не был мертв для мира, как обычно?

– Он дышал.

Жан-Клод рядом со мной шевельнулся, будто был удивлен.

– Дышал… интересно, – сказал он, тщательно контролируя голос.

– А не должен был дышать? – спросила я.

– Нет.

Я обернулась у него в руках, чтобы заглянуть в лицо. И на нем ничего не отражалось. Красивое и непроницаемое, как портрет, будто вместо лица с дыханием и движением это был застывший снимок – одиночный миг прекрасного лица. Когда Жан-Клод старается скрыть как можно больше, он бывает таким.

– И почему то, что ты дышал, удивляет больше, чем то, что ты не умер на рассвете? – спросила я.

– Я еще и сны видел, – сказал он.

Я наморщила лоб:

– Но ведь ты спал. Когда спишь – видишь сны.

– Я снов не видел почти шестьсот лет.

– И что тебе снилось? – спросил Мика.

– Очень практичный вопрос, mon chat.

Я посмотрела на одного, на другого:

– Я чего-то не поняла?

Жан-Клод посмотрел на меня:

– Что снилось тебе, ma petite? Кто тебе снился?

Так же дружелюбно и мелодично звучал его голос.

– Ты спрашиваешь так, будто знаешь.

– Ты сама должна сказать, ma petite.

– Мать Всей Тьмы, – ответила я, понизив голос, будто от произнесения этого имени в ванной стало темнее.

– Марми Нуар, – кивнул он.

– Да, – сказала я, пытаясь прочесть что-то за этой вежливой внешностью, и не смогла. – Тебе она тоже снилась?

– Oui.

– Вам обоим снилась глава совета вампиров?

– Она куда больше, чем только глава совета, – сказал Жан-Клод. – Она – создатель нашей цивилизации. Наши законы – это ее законы. Говорят, что она была первым вампиром, и что она действительно мать нас всех.

Я прижалась к нему теснее, и он прижал меня рукой, как под крыло взял, так что я обняла его за талию. И почему-то даже это было недостаточно близко, когда разговор шел о Матери Всей Тьмы.

– И что конкретно тебе снилось? – спросил Мика.

– Она пыталась ради меня прикинуться человеком, но Бог свидетель, это плохо у нее получалось.