Пляска одержимости (СИ)

— Я… буквально ничто.

— Я многих лишил жизни. Казалось бы, столько людей тогда померло. А что в итоге? «Хорин» как стояли, так и стоят. Вернул ли я местью брата?

На последнем Ода хмыкнул. Но Ямато не слушал; при упоминании «Хорин» вздрогнул и резко вскинул голову.

Опять оно. Опять эта корпорация.

«Хорин», «Хорин», «Хорин»… Голова не заболела, но в голове словно что-то щелкнуло. Он не мог это описать… Но Масаки говорил, что Ямато напоминал ему отца в чем-то, и, выходит, у них двоих были претензии к этой корпорации… Ода прославился множеством пролитой крови, неужели Ямато тоже ждет такая судьба?

Он вздрогнул, когда Ода чиркнул зажигалкой и закурил вновь.

— Вам бы перестать курить. Раз болеете.

— Нудишь прямо как Масаки, — фыркнул Ода. — Один раз живем. А я свое уже отжил.

Затянулся.

— Когда на нас сваливается благо, нам говорят: это даровали нам боги. Но стоит случиться ужасному, как риторика меняется. «Кто сбросил бомбы в начале прошлого столетия?», и так далее… Не боги это сделали. Это сделали люди, у которых была власть. Была возможность все изменить. Мой брат тянулся к этому образу, надеясь тоже вбить гвоздь в существующую систему, идеалист… Но его идея была сырой. У него не было связей, средств, ничего. Но у тебя, Такигава-кун, все еще есть шанс. Все исправить, — он указал на него сигаретой. — Вернись к Окамуре. Закончи начатое. И тогда у тебя будет шанс заслужить свое искупление.

Шанс на искупление.

Ямато моргнул. Вот, что было ему нужно. После стольких смертей по его вине. Искупление. Ханзе же, он в чем-то руководствовался теми же идеями, что и Окамура. И если у него и правда получится, если они закончат идеи Ханзе с Окамурой, то все эти смерти будут не напрасными. А сам Ямато наконец-то заслужит искупления. Сможет взглянуть в глаза всем тем, кого сгубил, и камень падет с его плеч.

Просто потому, что это были необходимые жертвы.

Раз уж Ханзе хотел сделать его идолом… Надо было поступать соответствующее.

На выходе из игрового дома Ямато увидел автомобиль и человека, стоявшего рядом; неожиданно знакомого. За год тот ничуть не изменился, все такой же хмурый ублюдок с манией разделывать мясо. Ну, наверное. Последнее было скорее додумкой, вольной фантазией, уж больно много произошло из-за того, что Ямато услышал тогда тот разговор с Цунефусой, что, вестимо, не предназначался для его ушей. Верно говорили: одни слова для кухонь, другие — для улиц.

Ишикава приметил его и вскинул голову; лишь криво улыбнулся, когда тот, следуя неведомой самому же логике, подошел ближе. Зачем? Что Ямато собирался делать? Поздороваться? Глупость полная. Но отчего-то его потянуло сюда, к этому человеку… Может, ностальгия по прошлому, элементарному в своей цели: просто драться и зарабатывать деньги. Боже. Если бы он тогда согласился на договорные бои, ничего бы этого не было.

Это вызвало у Ямато кривую улыбку, которую Ишикава, впрочем, воспринял иначе.

— Я не ожидал тебя увидеть.

— Я Вас тоже.

Якудза взглянул на игровой дом и громко хмыкнул.

— Ну, я все же работаю на Оду. Ничего удивительного.

— Как интересно сходятся все пути. А я работаю с его сыном, — Ямато бросил косой взгляд на водителя, сидевшего в автомобиле и смотревшего на него исподлобья через зеркало заднего вида. Хмыкнул. — Скажите своей собаке угомониться, а то боюсь, что он вцепится мне в лицо.

Ишикава угрожающе сузил глаза и потряс сигаретой.

— Повежливей, маленький ублюдок.

В ответ Ямато лишь пожал плечами.

— Полтора года, как ты свалил, — голос Ишикавы прозвучал насмешливо. — Слышал? Цунефуса тебя обыскался. Как и Юаса.

— Плохо.

— И сестра…

— Которая мне не сестра. Ага.

Некоторое время они помолчали. Ямато смотрел в пустоту, не зная, что сказать тут дальше. Они не были друзьями, не были товарищами, в общем-то, они были друг другу никем, просто проходимцами. Выступления на арене Ишикавы не построило между ними какой-то особой связи, и единственное, что удерживало его тут сейчас — неизвестное чувство, словно ностальгия. Словно рядом с Ишикавой он все еще мог притвориться Сумэраги Ямато, единственной жаждой которого были деньги.

Который не был убийцей. У которого была семья. У которого не было прошлого.

Но теперь… кем он стал?

— Ты даже их не предупредил?

— А что я должен был сказать? — ощерился Ямато. — Цунефусе, который решил пойти перед тобой на уступки? Или, может, сестре, которая врала мне все время? Ах, да! Конечно. Еще же Юаса-сан. Вот уж точно невероятный человек, я, наверное, в ноги ему должен падать, извиняясь! Об этом речь, да?!

Ишикава нахмурился.

— Не драматизируй. Я не говорил конкретно про Юасу.

— А про кого, черт возьми?!

Ямато выкрикнул это; и понял, что силы кончились.

Эмоциональные встряски всегда лишали его сил; он привык быть замкнутым одиночкой, отчего в школе у него никогда не было друзей. Школа!.. Боже, сколько бы он отдал, чтобы просто туда вернуться, притвориться, что все было как раньше. Верно говорили, блаженно неведение, но он раскрыл слишком много, влез туда, откуда возврата не было. Его голову наверняка все еще жаждала «Хорин», он сотворил так много ужасного…