Плеск звездных морей

Робин вызвался проводить Феликса на узел связи. Новичку в этих коридорах ничего не стоит заблудиться, особенно если он будет читать надписи на поворотах. На Луне полно шутников, и никогда нет уверенности, что, скажем, надпись «Прямо — только на четвереньках» сделана всерьёз, а не для смеха.

Я пошёл сдавать груз. Интересно, что на Луне, самой старой из освоенных планет, процветает эта штука, с которой так долго и героически боролись на Земле, — бюрократизм. «Оформлять» доставленный груз и принимать на борт новый — все это здесь не просто. Каждый начальник старается «протолкнуть» груз для своей службы, и вечно они спорят, и все это, конечно, с насмешечками. Пока лунные начальники препирались в диспетчерской, а я посмеивался, сидя в уголке, пришёл рейсовый с Марса. В диспетчерскую ввалился его экипаж, самоуверенные и громкоголосые пилоты, а громче всех, конечно, разговаривал второй пилот — наш старый друг и одноклассник Антонио.

Он подсел ко мне и принялся выкладывать свежие марсианские анекдоты и сам хохотал, хватаясь за голову. Потом вдруг согнал смех с ярких полных губ. Лицо его стало озабоченным. Пристально глядя на меня яркими чёрными глазами, потребовал совета. У него на Марсе девушка, молодой врач Дагни Хансен — так её зовут, и это такая красавица, каких в Солнечной системе больше нет и никогда не было раньше. Антонио начал описывать её достоинства, и я сказал:

— Если тебе нужен мой совет, то возьми и женись на Дагни Хансен.

— Спасибо! — закричал Антонио. — Какой прекрасный совет! Какой неожиданный! — Он фыркнул. — К твоему сведению, мы уже два месяца, как поженились.

— Так чего же ты от меня хочешь? — удивился я.

— Видишь ли, мы будем видеться с Дагни очень редко. А потом меня и вовсе могут перевести на другую линию. Вот в чём беда, понятно?

— Понятно. Никто тебя не неволит, Антонио. Уйди из космофлота, поселись на Марсе со своей Дагни, и дело с концом.

— Прекрасный ты советчик! — Антонио смерил меня презрительным взглядом. — Что я буду делать на Марсе? Перегонять драгоценный кислород на углекислоту? И как это я уйду из космофлота, глупое ты существо? Уж лучше помалкивай.

Он пошёл к диспетчерским столам, но тут же вернулся ко мне.

— Слушай, мне ещё перед рейсом предложили в управлении знаешь что? Начальником службы полётов на «Элефантину». Что скажешь?

«Элефантина» была крупнейшей орбитальной станцией, городом-спутником — туда доставлялись секции межпланетных кораблей, и там они монтировались. Ведать полётами грузовиков и буксиров — не захватывающее счастье.

— Что же ты молчишь? — сказал Антонио. — Трубицын потребовал в управлении, чтобы ему подобрали молодого, энергичного парня. Я молодой, верно? И энергичный, а? И я бы забрал Дагни на «Элефантину», врачи ведь нужны и там. Ну, чего ты молчишь, Улисс?

— Тебе же не нравятся мои советы, — сказал я. — Посоветуйся лучше с Робином.

— И то верно. — Антонио ринулся к диспетчерам и с ходу ввязался в спор.

Наконец я сдал груз и спросил, когда очередной рейс.

— Послезавтра, — сказал усталый диспетчер. — Повезёшь Стэффорда.

— Стэффорда? — переспросил я. — Постой, разве он…

— Исчезни, Улисс. Тебе ясно сказано: послезавтра прилетит с Венеры Стэффорд, и ты повезёшь его на шарик. Ступай и не морочь людям голову.

Я побежал на узел связи, чтобы сообщить Робину потрясающую новость. Возвращается Стэффорд со своей комиссией!

Мне навстречу по коридору, вся облитая зеленоватым светом плафонов, шла Ксения. Руки в карманах брюк, невысокая фигура обтянута черным биклоном, белокурые волосы выбились из-под шапочки с козырьком.

— Знаю, что ты прилетел, Улисс. — Она, улыбаясь, смотрела на меня. — Что случилось?

— Возвращается Стэффорд, — сказал я.

— Стэффорд? А, он работал на Венере… Как ты провёл праздники?

— Хорошо. А ты?

— Чудесно. Я сделала миллион анализов.

— Ну да…— Мне стало немного неудобно за свою праздность, в то время как она напряжённо работала. Никто в лунной обсерватории не управлялся лучше неё со спектральными анализами.

— Галактики в заговоре против меня, — сказала Ксения. — Как только приближается праздник, их излучение становится интенсивнее. Зайди, если хочешь, Улисс.

— Зайду, — сказал я.

Узел транскосмической связи — можно сказать, вотчина семьи Грековых. Дед Робина, Иван Александрович Греков, был здесь — тогда ещё студентом-практикантом, — когда были приняты первые сигналы с Сапиены. Много десятилетий он бессменно руководил узлом. Да и теперь старейшина межзвёздных связистов частенько наведывался на Луну, даром что ему было без малого сто лет. И хотя узлом теперь ведал Анатолий Греков, отец Робина, фактически им продолжал руководить Дед. Так его и называли селениты — Дед.

Из-за двери доносились голоса. Я постучал — никто не ответил. Табло «Не входить. Идёт сеанс» не горело, и я вошёл в комнату, примыкавшую к аппаратной узла связи. Мои шаги тонули в сером губчатом ковре, никто не обратил на меня внимания. Только Робин подмигнул мне. Он сидел в кресле под огромными часами с секундной стрелкой во всю стену и любезничал с девушкой-лаборанткой.