Пленница льда

Сэра замерла, будто статуя. Олов при этом злился, что-то делал руками, я не мог понять, что именно. Он не создавал печать, скорее просто выражал эмоции.

Сэра не подчинялась. Она смотрела на единственное родное лицо, на женщину, спокойно тянущую к ней свои тонкие руки. На женщину, что-то тихо нашептывающую с улыбкой на лице.

На женщину, в чьих руках возникали водные сферы…

Она не сбивала амулет, судя по всему, это было невозможно. Но она выводила его яд из тела Сэры.

Я чувствовал, как сознание постепенно возвращается к ней, как эмоции разрушают связь с Оловом.

Я ощущал, как просыпается Сэра.

Пульсирующий зеленый свет гас. Магия амулета не поспевала за действиями Ариадны. Ведьма выводила яд с такой скоростью, что все водные сферы в мгновение ока наполнялись мутной кровью…

Глаза Сэры наполнились слезами. Ее тело дрогнуло, она тихо взвыла и через мгновение потеряла сознание.

Тело ее менялось, пока Олов сражался с противником, Сэра вновь стала собой.

Она лежала на снегу совершенно нагая, Ариадна лишь шевельнула указательным пальцем, и с моих плеч мигом сорвался оборванный плащ.

– Знаешь, Олов, – шептала женщина, от голоса которой стало не по себе, – в отличие от тебя, я поняла причину. Я знаю, почему ты это делаешь.

Больше она не сказала ни слова.

– Знаешь, архимаг, – Эбол грыз ногти, сидя рядом с нами под защитным барьером, – у тебя дети – смертоносные разрушители миров. Не плодись больше, пожалуйста.

Калеб выругался, с трудом унял слезы, сел рядом с Эболом и тоже грыз ногти.

– Почему Ариадна такая сильная? – Риска пыталась медитировать, но выходило с трудом.

– Не знаю, – Калеб покачал головой, наблюдая за тем, как родной сын противостоит только что воскресшей дочери, – я уже вообще ничего не понимаю.

– Если Ариадна не захочет рассказывать, – всхлипнул Сирис, придерживая рану на бедре, – я рехнусь от любопытства и отчаяния.

В конечном итоге отец Сэры вышел из битвы. Он отошел в сторону, смотрел на свои руки и тяжко вздыхал.

Он будто гас… Его сила и мощь… Они покидали тело.

Ариадна была в своей стихии. Меняя структуру замерзшей воды, она наносила удары, каждый раз попадая в брата. Она предугадывала его действия, ловила на подлых атаках, сражалась так, будто готова была порвать его живьем.

– Почему она его не убивает? – Эбол хмурил брови.

– Он ее брат… – заметил Сирис.

– Не поэтому, – на сей раз отец Сэры подал голос. Он медленно подошел к нам, сел на снег и тихо наблюдал за тем, как сражается его женщина. – Сейчас все поймете. Немного осталось. Либо все будет так, как задумала Ариадна, либо она его убьет.

– Так у нас есть вариант, в котором Олов остается жив? – изумилась Риска, подав голос.

– Да. Но как по мне, Олову лучше умереть. Не думаю, что его душа выдержит последствия.

– Я не понимаю… – Я смотрел на дракона, мысленно прося все объяснить. Тот долго думал, наблюдая за женой, смотря на то, как она пленила брата, захватив того в водяную сферу. Олов сопротивлялся, почти выбрался, не сдавался ни на мгновение.

– Олов всегда был любопытен. Его разум развит не по годам, так же как и у Ариадны. Оба они выдающиеся маги и воины, но в отличие от сестры, брат владеет другой стихией. Мы все черпаем энергию из внешнего мира. Он некромант, причем выдающийся, но еще он изобретатель…

На этом взгляд дракона замер, мы смотрели друг на друга, но я не понимал.

Никто не понимал.

– Он создал то, что его погубило…

– То есть ты хочешь сказать, что сам Олов, – шептал Калеб, – сам Олов все это время…

– Я не знаю, в чем он ошибся, – заметил дракон, – может, ошибки не было. И я понятия не имею, когда и как это произошло, но отравившись собственным изобретением, Олов подписал целому миру смертный приговор. Это ведь из-за него Ариадна отправилась к драконам, архимаг. Ради родного брата, сотворившего очередную катастрофу, она решила расстаться с жизнью. Она пришла к нам, прося о помощи, зная, что никто после проведения ритуала не возвращается живым.

– Как она выжила? – Риску трясло, ее брата тоже. Дьен сменил ипостась, молчал, не лез в разговор и тихо приходил в себя.

– Оказалась на редкость сильной, – дракон пожал плечами. – Нам чужды людские эмоции. Я видел многие катастрофы, принимал многих людей, но принцип помощи всегда един. Я лишь восполняю нехватку энергии, я даю то, что необходимо для того, чтобы остановить катаклизм, но не более.

– Поэтому никто не выживал, – заметил Калеб, – они отдавали силы до последней капли, но…

– Ариадна оказалась сильнее. Она умирала, но почему-то выжила. Такое было впервые. Я не мог вернуть ее людям, потому что не успел бы доставить в Мирград – время шло на секунды. Ваша дочь долго приходила в себя. Она долго молчала, училась заново ходить и разговаривать. Тело не слушалось, стало слабым. Она писала вам моей рукой. Я слышал ее мысли, отправлял послания. Я знал, что Олов получил их.

– Почему не вмешались, если понимали, что он обманывает? – Лимма пришла в себя, но все еще не могла встать с земли.

– Я не понимал. Даже не вникал. Драконам чужды людские эмоции и чувства. Я не человек. Не забывайте этого.