Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо

— Мухаммед очень любил Валида. Они родные братья. Родной брат никогда не будет насиловать жену другого брата.

— Они гашиша покурили. Видимо, ему что-то в голову дало, он еле на ногах стоял. Дверь была на эту защелку закрыта. Он дверь толкнул и щеколду выбил — она еле держалась. Сами посмотрите, вон щеколда болтается. Понимаете, я всего лишь Мухаммеда толкнула. Даже если это и не самооборона, то всего лишь — несчастный случай. Я не имею к нему никакого отношения. Это непреднамеренное и случайное убийство. Но я не убийца, я всего лишь хотела сходить в туалет. Я только устроилась, а тут он зашел.

Я замолчала и почувствовала, что у меня затряслись губы.

— Что теперь будет? Если хотите, я вам еще раз все объясню. Неужели вы не видели, как он лез ко мне под халат?

— Я этого не видел. Я видел только, как ты со всей силы толкнула невинного человека и принесла в нашу семью горе.

— Господи, да как же так, — я постепенно стала ощущать ужас произошедшего и в первый раз в жизни почувствовала себя убийцей. Это было кошмарное чувство, особенно в чужой стране, где ты даже не сможешь пригласить к себе адвоката.

— Ты в полиции все объяснять будешь. Ты, русская шлюха, заманила Мухаммеда в туалет и решила с ним расправиться. Сестра сразу сказала, что у тебя черное сердце и что тебе не понравилась наша семья. Ты решила с нами разделаться.

— Это неправда. Я не убийца! — отчаянно прокричала я и тут же умолкла, боясь, что кто-нибудь из домочадцев проснется и прибежит на мой крик.

— Ты — иностранка, иноверка, осмелилась совершить преступление в чужой стране. Сейчас мы сдадим тебя полиции и будем требовать в суде самого страшного наказания, если, конечно, мужчины нашего дома предварительно не растерзают тебя до смерти собственными руками.

— Да что вы такое говорите?

Мужчина говорил настолько жестоко, словно не видел моих слез.

— Я найму адвоката, — вырвалось у меня. — Это же несправедливо: я ни в чем не виновата. Я требую адвоката. Я буду давать показания только в его присутствии.

— Требовать у себя в России будешь, если, конечно, когда-нибудь до нее доберешься. А сейчас ты в другой стране и будешь подчиняться нашим законам и отвечать за убийство по всей строгости. Ты, иноверка, в арабской стране убила арабского мужчину. Мразь! Я иду всех будить и вызываю полицию.

— Вызовите российского консула, — я ощутила, что мне резко стало не хватать воздуха.

— А кого тебе еще вызвать? Может быть, президента вашей страны? Вот полицию я сейчас точно вызову. С этим я помогу, а на консула можешь не рассчитывать. Убийство — это слишком серьезное обвинение. Тут у тебя не будет ни союзников, ни заступников. Ты находишься на территории мусульманского государства и будешь отвечать за убийство мусульманского мужчины по всей строгости нашего закона. Ты еще не знаешь, что такое египетская тюрьма. Люди гниют в ней заживо.

Злобный араб развернулся и хотел было уже выйти из туалета, но я тут же вспомнила его имя и, опустившись на колени прямо на грязный пол, прокричала:

— Ахмед, стойте! — Затем подумала о том, что в данной ситуации совершенно бессмысленно обращаться к нему на «вы» и поправила саму себя: — Ахмед, стой!

Мужчина остановился и, повернувшись в мою сторону, посмотрел на меня все тем же злобным, полным ненависти взглядом. Я стояла на коленях, по моим щекам текли слезы, и я смотрела на араба жалобными глазами:

— Ахмед, я тебя умоляю! Не губи, не казни! Я все что хочешь для тебя сделаю. Умоляю, не губи. Я еще молодая. Еще несколько минут назад у меня вся жизнь была впереди, а теперь в одночасье все рухнуло. Ради Аллаха, не казни ты меня. Все выполню, что скажешь. На все пойду, только не казни…

ГЛАВА 8

Глаза Ахмеда засветились хитрым огоньком. Он посмотрел на меня с любопытством и сухо сказал:

— А ну-ка, подойди ко мне. Дай-ка я на тебя хорошо посмотрю, может, ты и в самом деле на что-нибудь сгодишься?

— Конечно, сгожусь. Конечно…

Как можно быстрее я на коленях подползла к Ахмеду, придерживаясь за грязный пол руками, и, наклонившись к домашним шлепанцам мужчины, принялась их целовать и слезно молить не сдавать меня в тюрьму. Ахмед приказал мне встать. Я покорно выполнила приказ и посмотрела на мужчину глазами, полными слез. Ахмед нажал на одну из клавиш телефона, и я услышала весь наш с ним разговор.

— Что это? — мрачным голосом спросила я.

— Запись нашего с тобой разговора.

— Зачем? Для полиции?

— Для меня. Ты хочешь в египетскую тюрьму?

— Нет, нет, нет, — судорожно закачала я головой.

— Ты хочешь, чтобы я тебя пощадил?

— Хочу.

— Тогда с этой минуты ты будешь делать все, что я тебе говорю, и если хоть раз ты меня ослушаешься, то я, не раздумывая, сдам тебя полиции. Запись нашего с тобой разговора у меня есть. Это моя страна и мои порядки. Ты тут никто и зовут тебя Никак.

— Да, конечно.

— Ты меня поняла?

— Что я должна делать, чтобы ты не сдал меня полиции?

— Все, что я тебе прикажу.

— Я все поняла. Я все буду делать, — утвердительно закивала я головой. — Я обещаю, клянусь…

— Я почти тебе поверил.

— Пожалуйста, не сдавай меня в тюрьму!

— Ты так меня просишь…

— Пожалуйста!