— Что? Удивляешься, земляк? Ну, подойди поближе. Оглох, что ли? Тебе говорят, подойди ближе!..
Гарник не мог впоследствии вспомнить, то ли он сам зашагал, то ли кто другой, подтолкнув его сзади, усадил за стол напротив Филояна. Воскресший мертвец сидел, упершись в стол локтями и весело смеялся, сверкая зубами.
— Садись! Все еще не веришь своим глазам? Да, это я. Закури!
Гарник покачал головой.
— Я не курю.
Эти слова возвратили способность чувствовать, думать. Да, перед ним сидел Филоян. Так, может быть, живы Великанов, Саядян и другие?..
— Как же это получилось? — спросил он наконец. — Расстрел был фиктивным?
Наивность Гарника доставляла Филояну наслаждение. Он продолжал хохотать, трясясь всем телом.
— Почему фиктивным? — наконец выговорил он. — Вообрази себе, что меня пуля не берет.
— Ну, а другие?.. Великанов, Саядян и остальные тоже остались? — не выдержал Гарник.
Филоян сразу посерьезнел, взял сигарету, чадившую на краю пепельницы, и на минуту скрыл лицо в клубах дыма.
— Да, остались… В могиле!..
Гарник почувствовал нестерпимую боль в сердце. На этот раз он сам взял сигарету, дрожащими руками закурил и втянул в себя вонючий дым. Курил и думал: почему он не убьет Филояна сейчас, здесь, в этой комнате?.. Но что это даст? Дым сигареты затуманил ему мозги, расслабляя все члены тела. Как бы придавленный огромной тяжестью, он бессильно сидел в своем кресле.
А Филоян подвел итоговую черту:
— До расстрела нас вместе держали в тюрьме. Сколько я ни старался узнать, кто из них убил Бакенбарда, — они молчали. Ну… так и подохли с этой тайной. Ты, кажется, дружил с ними, земляк? Но, видно, не знал, что это за люди… — Филоян помолчал. — Я работал в такой же вот школе консультантом, на днях меня перевели сюда. Сказали, что тут есть армяне. Подают ваши фотокарточки, — ба! — вижу, старый, так сказать, знакомый!.. Теперь рассказывай ты. Как сюда попал?
Гарник понял, что разоткровенничавшийся Филоян ждет того же от него — и пошел на прямую ложь. Рассказав историю своего появления в школе, он добавил:
— Я ведь тоже, будучи в легионе, пытался выяснить, кто убил Бакенбарда и тоже не сумел. Впрочем, все это теперь не стоит разговора, нас ждут дела покрупней. Конечно, будут трудные задачи, но…
Филоян перебил:
— Ничего, ты парень умный, справишься! Тридцать девять таких молодчиков, как ты, я уже подготовил и отправил на ту сторону.
— Не боялись они? — простодушно опросил Гарник.
— Чего бояться? Все подобрались головорезы.
Филоян не без юмора охарактеризовал своих молодчиков:
— Для многих из них это просто веселое приключение. Ну, об этом мы успеем поговорить… До полета вы все пройдете курс у меня. А тебя я вот зачем позвал: общаясь с товарищами, проследи, у кого какие настроения, и сообщай мне. Сам понимаешь, в подборе людей мы не имеем права делать ни малейшей ошибки. Понял? Этот разговор тоже должен остаться в тайне. Ну, желаю удачи!
Гарник вышел от него как пьяный.
Весь свой разговор с Филояном он в тот же день передал Погосяну и Сохадзе.
— Каково? — подивился Сохадзе. — Какие же подлецы! И без того кругом все шпионы… Так к шпионам приставляют шпионов! Раздавить эту гадину следует, вот что.
— И раздавим! — сказал Погосян. — Чисто сделаем, без единой капли крови. Подлецов надо убивать их же оружием. Вот увидите, какую штуку я с ним сыграю…
Погосян не шутил. На следующий день он обратился к начальнику школы майору Мейеркацу с просьбой принять его по очень важному делу и был сразу вызван.
Мейеркац предложил ему стул.
— В чем дело? Слушаю вас.
— Из нас готовят диверсантов, не так ли? Следовательно, мы все строго засекречены?
— Да, конечно.
— А вы вполне уверены, что наши фамилии не будут известны органам Чека?
Мейеркац сразу насторожился. Диверсанты, отправленные в советский тыл, часто проваливались. Немецкая разведка во многих случаях становилась втупик, не имея сведений о причинах провала.
Майор Мейеркац не мог откровенно говорить об этом с курсантом и только спросил:
— А в чем ваши сомнения?
— Я не могу не сомневаться, господин майор, — сделав встревоженное лицо, сказал Погосян, — и вот почему. В Ереване я жил на улице Налбандяна. На нашей улице находится министерство госбезопасности Армении, или, как у вас называют, — Чека.
— Так, так! Дальше?..
Майор Мейеркац нетерпеливо ждал, к чему клонит его собеседник.
Но Погосян не спешил. Он как бы с трудом подыскивал нужные слова и запинался от волнения.
— Каждый день мне приходилось несколько раз проходить мимо здания Чека. И я знаю в лицо многих работников Чека. А вот вчера я встретил одного из них у вас.
— Здесь? — вытаращил глаза Мейеркац.
— Да, здесь! — твердо сказал Погосян. — В этой секретной школе. Он только что приехал сюда.
— Вы говорите о Филояне?
— Не знаю его фамилии. Но я узнал его сразу.
Майор достал из кармана портсигар и сунул сигарету в рот.
— Вы не ошибаетесь?
— Нет, я уверен в этом.
Морщины собрались на широком лбу майора.
— Вы об этом рассказывали кому-нибудь?
— Никому.
— Очень хорошо! Можете идти. Только строжайше предупреждаю: никому ни слова.
— Понимаю.