Пленники Амальгамы

О-ля-ля! Всю жизнь ждала того, кто бы вырвал меня из объятий холодного и красивого Одиночества, и вот нашла! Спешу в палату к Богдану, чтобы сообщить на ухо полученную новость. Мол, пора доставать твой автомат из-под койки, запасные магазины – и в путь! Дорога будет трудная и опасная, нам понадобится охрана, и ты, думаю, справишься с этой ролью! Справлюсь, кивает Богдан, лезет под кровать, а я спешу к модели. Тая в сомнениях, дескать, по пути могу разлететься на мелкие осколки, но я обещаю, что ее понесут на руках Гоша и Миша, эти парни надежны, как никто другой. Коркина тоже согласна отправиться вместе со всеми, и Яша не возражает, только алкоголичка скептически усмехается: да где, мол, эта страна?! Кто ее видел?! Меня лечили и там и там, а толку ноль!

И тут я, ведомая капитаном моего мозга, говорю:

– Я знаю, где вход в ту страну!

– И где же? – продолжает усмехаться Дарья.

– Уйти можно через зеркало. А у кого тут имеется зеркало? У Сюзанны! Через это окошко и ускользнем!

Мысль настолько очевидна, что я даже смеюсь. «Понимаешь, глупая ты Дарья?! Через зер-ка-ло! Под музыку Штра-у-са!»

Итак, коллектив в сборе, можно отправляться к Сюзанне. А та забаррикадировалась и не пускает! Вообще-то тут палаты без замков, запрещено распорядком, поэтому возникает законная тревога. «А ну-ка, Гриша с Мишей, навались! А вы, Богдан и Яша, чего сачкуете? Может, с нашей Сюзанной что случилось!»

Спустя минуту образуется щель, она все шире, и вот мы внутри. Наискосок стоит кровать (похоже, ею подпирали дверь), а на подоконнике, уткнув лицо в ладони, сидит Сюзанна. «Что с тобой, родная?! Ты плачешь?! Не надо плакать, все будет хорошо! Да, ты не совсем безумна, ты всего лишь пограничница, но, если хочешь – пойдем вместе с нами! Где твое зеркало? Где выход в другой, солнечный и прекрасный мир?!»

– Я не должна была… – слышим сквозь всхлипы. – Не должна была этого делать!

Внезапно на пороге возникает усатый санитар (давненько его не видела, наверное, в отпуске был), он вздымает над головой обмякшее желто-синее тельце.

– Кто это сделал?! – раздается грозный голос. – Я спрашиваю: кто задушил попугая?!

Мы дружно утверждаем: «Знать не знаем!» А нам суют мертвого ара в лицо, и глаза санитара злые-презлые, кажется, он сейчас сам всех передушит.

– Почему мебель не на месте?! Что вообще происходит?!

Следом в комнату втискивается медсестра, что водила меня на поводке.

– Да они таблетки пить перестали! Да-да, сама видела, как в карманы прячут! Проверь-ка их!

Санитар начинает всех обыскивать, лезет в карман под молнией и извлекает оттуда кучу разноцветных кругляков. Сердце обрывается – не удался побег! Ищу глазами зеркало, но вижу лишь рыдающую Сюзанну и растерянных сотоварищей, что вываливают из карманов препараты. Всех разводят по палатам, мне колют какой-то укол, после чего отключаюсь до утра.

На следующий день Сюзанну вызывает главврач. Выйдя из кабинета, та быстрым шагом направляется в палату; спешу следом и вижу: запихивает вещи в баул.

– Сюзанна, что случилось?!

– Они родне позвонили, – кусает та губы, – переводите, сказали, в государственную клинику, диагноз мы обеспечим! Сволочи, бляди!

Былой задор улетучился, голова гудит, видно, хорошую дозу вкололи. Я уже не хочу никуда убегать, хочу только, чтобы Сюзанна осталась. Совсем никого рядом, вот и Зина ушла, но ей хорошо, она может к кому-то из мужей пристроиться – хоть один-то окажется человеком! А я к кому пристроюсь? Нет у меня друзей, мужа тоже нет, есть только изможденная и измученная Катя, которой я надоела, как горькая редька!

Пока вываливаю свои жалобы, Сюзанна заканчивает сборы и присаживается на кровать.

– Ты про какую Зину говоришь? Про Мансурову?

– Ага.

– Нет у нее никаких мужей. И не было никогда. Мансурова – ее девичья фамилия.

– Откуда ты знаешь?!

– Персонал рассказал. Это ее мечты – навыдумывала себе несколько браков; пусть неудачных, зато хоть какая-то жизнь…

Вздохнув, она встает.

– Вы тут все одинокие… Только победить ваше одиночество я не в силах. Прости меня, Майка. Заигралась я, пора прекращать эти развлечения и как-то с жизнью справляться…

В тот день я опять вижу за окном красивую и холодную женщину. В черном пальто, она кружится по запорошенному снегом корту, поднимая в воздух невесомые ледяные блестки…

* * *