Пленник гибнущего мира

Фабел – он так и не нашел силы признать, что умирает от лающей болезни, – устроил истерику. Он обливался слезами, топал, размахивал руками, кричал, то и дело заходясь в приступах кашля. Тогда Фрон оживил Дымовика, и механический громила отвесил Шкурнику оплеуху. Удар был такой, что Фабел отлетел на несколько шагов. И остался лежать.

Андрею тогда почудилось, что Шкурник умер. Но нет: вскоре тот зашевелился, потом нашел силы встать и вместе с остальными отправился на Стёску.

Без дыши-зелья.

Поэтому Духов держал все в себе. Фроны беспощадны, Шкурникам главное – вернуться целыми и невредимыми в Степную Обитель, получить порцию жратвы и забиться в келью. Так что паренька, который с паникой в голосе утверждает, что явился из другого мира, а все вокруг – страшный сон, тут же посчитают свихнувшимся, вышвырнут из убогой комнатушки и определят к калекам и попрошайкам.

Но он не знал, сколько еще протянет. Временами внутри закипала надежда: «вот сейчас, вот прям через минуту, этот кошмар исчезнет, и я окажусь дома!» Минута истекала, и надежда вытеснялась отчаянием – невидимой, но вполне осязаемой и очень тяжелой глыбой. И Андрей начинал ненавидеть надежду, это проклятое чувство. Никчемную дразнилку для души. Пшик…

Когда он просыпался и раз за разом оказывался в грязной, неизменно погруженной в желтый полумрак келье, душа словно выворачивалась наизнанку. Андрей вспоминал, с каким нетерпением, с какой глупой уверенностью ждал первого Сновременья, и чудом сдерживал слезы обиды, непонимания и бессилия.

Еще Духов отчаянно пытался понять, что произошло. Почему он не возвращается? Почему стал пленником придуманного мира? Как прекратить весь этот кошмар?

Он не оставлял надежды, что Кагановский подаст какой-нибудь знак, который успокоит, подтвердит, что все вокруг – выдумка, рожденная гипнозом. А то временами возникали очень нехорошие и жуткие мысли. Будто нет никакого писателя Кагановского, его убогой квартирки, дома, в котором эта квартирка находится, улицы, на которой этот дом стоит, – и так далее. Просто молодой Шкурник, уставший от страданий и безысходности, создал мир, где все хорошо, и убедил себя, что вполне может туда попасть.

Впервые Андрей подумал об этом пять Стёсок назад. И тут же все внутри будто сковало льдом. Потом Духов разозлился, минут пять поносил себя последними словами за черные мысли. Но те продолжали преследовать его. Бередили душу, подтачивали веру в благополучный исход.

Вдобавок – начали мучить кошмары. Засыпая, Андрей то оказывался в синем светящемся тумане, а вокруг – сотни красных горящих глазок Гнильцов. То становился жертвой Изверга. Тварь нависала над ним, затем пронзала щупальцами, и Духов заходился в приступе кашля, глухого, похожего на лай. То умирал, исхлестанный плетями-огневухами.

Страшные сны приходили все чаще, и Андрей не сомневался, что и сейчас, заснув, увидит что-нибудь плохое. Но понимал, что спать необходимо. А потому – как мог, устроился на лежанке и закрыл глаза.

Глава 4 Пожиратель

Гудок.

Духов разлепил веки, болезненно сморщился.

Надо вставать?

Уже?

По ощущениям он проспал не больше двух часов. Сколько прошло на самом деле – непонятно: в мире, лишенном солнца и луны, восходов и закатов, за временем уследить невозможно.

Гудок не замолкал.

«Странно, – Андрей сел, протер глаза и уставился на разложенный возле лежанки костюм. – Обычно погудят немного – и все. А тут…»

Дверь распахнулась. На пороге возник Перлмар в защитной одежде, с топором наперевес и тревогой на лице. Посмотрев на Андрея, Шкурник свел брови, шагнул вперед.

– Ты чего Гнильцов считаешь? – прорычал он. – Сигнал тревоги! Он всех касается! Живо одевайся и бери топор! Приближается Пожиратель!

Андрей вздрогнул, поднялся. На цыпочках подошел к оконцу. И увидел – вдалеке, почти на горизонте…

Расстояние пока не позволяло рассмотреть существо, но Духов не сомневался: оно такое же странное и жуткое, как Изверг и Гнилец. А еще оно больше. Гораздо больше. И намного опаснее.

– Да что ты!.. Спишь на ходу! – Перлмар ухватил Андрея за плечо, развернул и наклонил над костюмом. – Одевайся! Топор в руки и марш из кельи! Скоро начнется бой, и нам, может быть, тоже придется сражаться! Нужно быть готовыми!

«Все верно, – Андрей стал натягивать штаны и почувствовал, как в голове открылся краник с ложными воспоминаниями – впервые за две недели. – Когда приближается Пожиратель, Шкурники и их родня покидают кельи. Становятся в коридорах и ждут. Фронам нужно подпустить тварь поближе, чтобы достать из орудий. Но не всегда удается убить Пожирателя на подходе к Степной Обители. И если тот начинает разрушать внешний виток, к бою подключаются Шкурники, а их жен и детей отправляют в убежище».

– Готов? – Перлмар окинул одетого Духова хмурым взглядом. – Тогда идем.

Подхватив топор, Андрей вслед за Шкурником вышел из кельи.

* * *

Гудок не смолкал уже больше часа.

Болела голова. Воздух, казалось, пропитался страхом обитателей внешнего витка. Но сам Андрей не боялся. Он не мог понять, что чувствует. Любопытство? Недоумение?

Вроде того…