Пленник гибнущего мира

Остановившись у ближайшего дерева, он еще раз скользнул взглядом по уродливому стволу. Неестественные изгибы, ветви-щупальца, множество шишек на скользкой серо-зеленой шкуре. Если не уничтожить эту мерзость сейчас, шишки прорвутся, из них брызнет коричневая жижа, которая отравит землю и даст жизнь новым побегам Ползучего Бора.

Духов поднял топор и едва не охнул. Мышцы распирало от боли.

«Давай, – приказал он себе, скрипя зубами. – Надо».

Прицелившись, Андрей загнал лезвие под шкуру. Чуть повернул рукоять, и серо-зеленый лоскут отошел от ствола. То, что оказалось под ним, меньше всего напоминало древесину. Скорее – кость, поскольку было светло-желтым и пористым. Наполненные коричневой жижей шишки задрожали.

«Заволновались», – с отвращением подумал Андрей.

Несколькими движениями – руки делали все сами, будто не впервые, – он отделил лоскут и вновь замахнулся. Надо стесать шкуру вокруг ствола, иначе дерево не умрет. Нанесенная топором рана зарастет, шишки лопнут, выпуская коричневую жижу, и Ползучий Бор отвоюет у людей еще несколько шагов.

А ведь начинался жуткий лес с небольших рощиц. Они появились сразу после Волны Безумия, но никто не обратил внимания на странные побеги, светящийся синим туман и мягкую, ноздреватую, точно губка, землю. Возможно, Ползучий Бор удалось бы одолеть в зародыше, если бы кто-нибудь догадался пойти на рощицы с топором и пилой. Но нет, все приходили в себя после разрушений, ужаса, принесенного катастрофой, после гибели родных и друзей. Незнакомые растения никого не занимали: «Подумаешь, выросло непонятно что! Какой от этого вред?»

Непризнанный враг набирал силу. Деревья становились выше, рощицы срастались, захватывали и отравляли новые земли. А когда люди поняли, что порожденный Волной Безумия лес представляет собой на самом деле, было уже поздно. Каких площадей достигает Ползучий Бор сейчас, спустя почти двести лет, – не скажет никто. Даже Азэс-Покровитель.

«Азэс-Покровитель?» – мысленно повторил Андрей, застыв перед наполовину отесанным стволом.

Странное имя, такое же странное, как история появления Ползучего Бора, как знания о Шкурниках, Степной Обители, лающей болезни, дыши-зелье и так далее, просто возникло в голове. Точно кто-то невидимый приоткрывал воображаемый кран, по капле выпуская воспоминания.

Воспоминания ли?!

«Что со мной творится?!» – Духов почувствовал, как возвращается приутихший за работой страх. Вновь загудела голова. По мокрой от пота спине побежали мурашки.

Услышав за спиной скрип и странное посвистывание, Андрей будто окаменел.

«Доигрался», – мелькнуло в голове.

Медленно и осторожно он обернулся. Сзади, в шести-семи шагах был тот, кого Духов меньше всего желал видеть. Фрон-погонщик на самоходе.

«Прав был Перлмар, – подумал Андрей, понимая, что наказания не избежать. – Нечего было стоять столбом. Сейчас этот лобастый уродец напомнит, чем следует заниматься Шкурнику».

Страх и ненависть. Незнакомые – и в то же время… привычные.

– Подойди-ка, – проскрипел Фрон.

Маленькие желтые глазки, еле видимые над влажными лиловыми мешками, так и норовили пробуравить насквозь. Крючковатый нос казался особенно тонким на фоне обвислых и толстых щек, увитых темными, почти черными, сосудами. Очаг Умений – желтая, выпирающая вперед и влево опухоль на лбу – вспыхивал и пригасал.

Дрожа, Андрей изучал странное существо и понимал, что видит его не впервые. Ему была знакома и уродливая остроухая голова, и похожее на грушу туловище, и короткие руки с тремя толстыми пальцами – склизкими, лишенными ногтей. Этот погонщик не раз окатывал Духова волной презрения и угощал плетью-огневухой.

«Но как это?!» – Андрей опустил глаза и почувствовал, что от воспоминаний о наказаниях заныла спина.

– Я велел тебе подойти, – скрипучий голос Фрона вывел Духова из раздумий.

Тот посмотрел на уродливого карлика и обнаружил, что Очаг Умений перестал мигать. Теперь он ярко горел. Значит, двух-трех ударов плетью-огневухой не избежать.

Сделав несколько шагов, Андрей остановился и вновь взглянул на Фрона. Снизу вверх, поскольку тот, по обыкновению, восседал на самоходе – деревянном кресле, украшенном резьбой, держащемся на двух железных, похожих на птичьи, лапах. От шарнирных суставов и из-под сиденья поднимались косматые струи черного дыма, пахнущего кислым – этот запах перебивал даже гнилую вонь дыши-зелья. Этот дым, порожденный Умениями, и оживлял странную конструкцию высотой около полутора метров.

Фрон хмыкнул и скривил едва видимые губы – они окаймляли широкую, точно у лягушки, пасть сине-желтой полосой. Потом дернул ногой. Короткая, почти круглая стопа задела клюв шлема, тот сдвинулся, прорези для глаз сместились, и теперь Андрей мог видеть лишь часть самохода.

От бессильного гнева закипела кровь.

«Терпи, – мысленно приказал себе Духов. – Терпи, иначе будет хуже».

Он понимал, что разговор с Фроном только начинается. И пока этот карлик со светящимся шишаком во лбу не заговорит, Андрей не имеет права даже шевельнуть пальцем.

Вот и оставалось только терпеть.