Читаем Плеханов полностью

Одновременно Владимир Ильич написал Плеханову большое письмо, убеждая его во имя революции пойти на совместную с большевиками работу. Ленин начинал с обращения: «Многоуважаемый Георгий Валентинович!» Наверно, нелегко ему было выбрать форму обращения. Ведь в течение ряда лет в неофициальной переписке Ленин и Плеханов писали друг другу: «дорогой».

И далее: «Я обращаюсь к Вам с этим письмом, потому что убежден, что вопрос о необходимости объединения социал-демократии уже назрел окончательно, а его возможность имен-но теперь особенно велика. Два повода заставили меня не откладывать дальше прямого обращения к Вам: 1) основание в Питере легальной газеты с.-д. «Новой жизни» и 2) события последних дней. Если даже эти события не приведут очень быстро к нашему возвращению в Россию, то во всяком случае это возвращение теперь совсем, совсем близко, и с.-д. газета дает немедленную почву серьезнейшей общей работы.

Что мы, большевики, страстно желаем работать вместе с Вами, это мне вряд ли нужно повторять Вам. Я написал в Питер, чтобы все редакторы новой газеты (пока их семеро: Богданов, Румянцев, Базаров, Луначарский, Орловский, Ольминский и я) обратились к Вам с коллективной и официальной просьбой войти в редакционную коллегию. Но события не ждут, почта прервана, и я не считаю себя вправе откладывать необходимого шага ради одной, в сущности, формальности. По существу, я вполне и безусловно уверен в общем согласии и радости по поводу такого предложения. Я знаю прекрасно, что все большевики рассматривали всегда расхождение с Вами как нечто временное, вызванное исключительными обстоятельствами. Спору нет, борьба часто увлекала нас на такие шаги, заявления, выступления, которые не могли не затруднять будущего соединений, но готовность объединиться, сознание крайней ненормальности того, что лучшая сила русских с.-д. стоит в стороне от работы, сознание крайней необходимости для всего движения в Вашем руководящем, близком, непосредственном участии, — все это было у нас всегда. И мы все твердо верим, что не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра наше соединение с Вами все же состоится, несмотря на все трудности и препятствия»[65].

Ленин писал о том, что Плеханов на девять десятых согласен с большевиками, что всем известно его сочувствие взглядам большевиков и что тактические разногласия революция сметет с поразительной быстротой. Письмо кончается просьбой согласиться на свидание, ведь оба тогда были в Женеве, и выражением «нашей общей, большевиков, уверенности в пользе, важности и необходимости совместной работы с Вами.

Искренне уважающий Вас В. Ульянов»[66].

Нам неизвестно, ответил ли Плеханов на письмо, но его отношение к предложению Ленина сотрудничать в газете «Новая жизнь» было отрицательным.

Большинство русских политических эмигрантов сразу же после октябрьского манифеста прямыми и кружными путями, с фальшивыми паспортами, а порой и без всяких документов, тронулись в Россию.

Плехановы тоже решили ехать на родину.

Но как раз во время этих сборов Плеханов опять серьезно заболел. Встревоженная жена пригласила крупного специалиста по туберкулезу. Тот категорически заявил:

— Положение серьезное. Я очень опасаюсь, что начался туберкулез горла. Возможно, нужна будет операция. Я бы посоветовал срочно переехать на юг, в Италию или Алжир, но прежде всего необходимо показаться профессору Мермо.

Плеханов, сгорая от нетерпения скорее отправиться в Россию, совсем больной выехал в Лозанну, где жил этот всемирно известный специалист по горловым болезням. Профессор Мермо был неумолим — несколько недель лечения у него в клинике, а потом поездка на курорт в Италию.

Георгий Валентинович вынужден был пойти на компромисс. Он поселился в Монтре, откуда ездил в Лозанну на лечение. В эти дни он жил надеждой, что сумеет быстро справиться с болезнью и через несколько недель будет в России. Но вынужденное ожидание изводило его. 4 декабря 1905 года он писал жене: «Ох! Надо мне ехать. Поедем, невмоготу мне здесь. Меня тянет в Россию. Я теперь точно дезертир, и все мне противно, я даже работать почти не могу, а это редко бывает со мною.

Поедем, а то я с ума сойду. Мое место теперь в России. Завтра я поеду к Мермо, чтобы посоветоваться насчет горла. Будем спешить, а то я дойду бог знает до чего. Право, я теперь кажусь себе дезертиром, а это самая презренная порода людей. Не затем я жил и работал, чтобы сидеть теперь спокойно, когда там идет борьба».

Об этом же Плеханов писал в Петербург и Л. И. Аксельрод (Ортодокс) 5 декабря 1905 года: «Тянет меня в Россию, я испытываю такое ощущение, как будто я дезертировал. Почти не могу работать. Надо ехать» (4—I, 214).

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии