Плеханов

Некоторые «деревенщики» считали, что надо согласиться с большинством, а там жизнь покажет, что они правы, и эти решения партия пересмотрит. Но Плеханов понимал, что решения, принятые сейчас, определят судьбу организации. Он чувствовал, что дело идет к разрыву. Уединившись от товарищей, он печально думал: «Несомненно, трудно сделать этот шаг, берешь на себя громадную ответственность перед историей и революцией, но этот шаг необходим, чтобы спасти дело народного освобождения от гибели».

На одном из заседаний обсуждали вопрос о периодических органах партии. Журнал «Земля и воля» до сих пор печатал статьи, в которых защищались и развивались вопросы революционной работы среди народных масс. Но недавно возникший «Листок «Народной воли» печатал статьи сторонников политического террора. Плеханов требовал, чтобы у обоих органов была одна редакция или чтобы «Листок» был закрыт. Но его предложение не было принято.

После голосования все смотрели на Георгия Плеханова. Что он будет говорить? Он чувствовал тяжелую боль в груди, как будто что-то сдавило сердце. Промолчать он не имеет права. Медленно обвел глазами товарищей. Вот они — его сторонники, идейные противники, колеблющиеся. Как он любит их всех, как тяжело уходить от них. А уходить надо. Плеханов медленно встает и говорит слегка охрипшим голосом: «Мне здесь нечего делать». Других, более подходящих слов не находит.

Все сидят молча. Вера Фигнер порывисто встает, она хочет догнать его, вернуть. Но раздается властный голос Михайлова:

— Оставьте, Вера Николаевна, пусть уходит.

Она возвращается. Остальные сидят, никто не последовал за Плехановым в этот день…

Обсуждение других вопросов решили перенести на завтра.

Съезд завершил свою работу. Было принято компромиссное решение — продолжать революционную работу в народе, а Исполнительному комитету поручить дезорганизацию правительства путем организации террора против царских чиновников и самого императора.

С тяжелым чувством покидал Плеханов Воронеж. Он поехал в Киев, где на нелегальной квартире жила Розалия Марковна. Только самому близкому человеку он мог показать, насколько тяжело переживает разрыв. Ни чудная природа, ни близость любимой женщины не могли отвлечь его от мрачных мыслей. Он говорил жене:

— Я теперь один, друзья и единомышленники меня не поддержали. Но я не мог идти против интересов народа.

— Жорж, а что же теперь будет?

— Я не теряю надежды на то, что многие одумаются и что я вновь найду поддержку среди народников.

Отдохнуть в Киеве не удалось, полиция и здесь знала Плеханова. Да и стремился он всей душой в Петербург, чтобы продолжать революционную пропаганду среди рабочих и вербовать новых сторонников.

Когда Плехановы приехали в Петербург, они вновь достали паспорта на имя дворян Семашко и поселились на квартире в Графском переулке. Георгий весь день, а иногда и ночь, проводил вне дома. Надо было наладить связи, порванные арестами и переходом товарищей на путь террора. Пропагандистов было мало, а интерес рабочих к социалистической пропаганде ширился. Нужны были все новые силы для работы с пролетариатом Петербурга. Приходя домой, он с восторгом рассказывал жене, каких замечательных людей он встречает в рабочей среде как они быстро усваивают идеи социальной революции, как они скромны, мужественны и трудолюбивы.

— Ведь это золотой фонд революции, — говорил он. — С ними можно говорить обо всем. А иногда они и нас, социалистов, могут поучить уму-разуму.

— А как они относятся к богу?

— Передовые, конечно, не верят. А те, кто недавно вступил в движение, верят, но бога оставляют дома, чтобы он не мешал им в революционной работе. Ах, если бы нам побольше пропагандистов! Помнишь, я рассказывал, как хорошо вела занятия с рабочими Перовская? Но и она, к сожалению, пошла за Желябовым и Александром Михайловым. Не сумел я ее убедить в Воронеже.

Однажды Георгий пришел радостно возбужденный.

— У нас сегодня праздник. Приехали из-за границы Павел Аксельрод, Лев Дейч, Яков Стефанович и Вера Засулич… Они целиком на нашей стороне.

— И Вера Ивановна? Расскажи мне о ней побольше. Какая она?

— Да, и Вера Ивановна. Вот будет сюрприз для террористов. Она говорит, что стреляла для того, чтобы отомстить за надругательство над Боголюбовым, а планомерный террор, да еще убийство царя только помешают революционной работе. Если бы ты знала, какая это замечательная женщина! Но, главное, она большая умница, много читала и думала. И остальные тоже превосходные люди. Теперь нас много, и мы усилим работу в фабричных районах.

Розалия Марковна всеми помыслами была с мужем. Но она не могла помогать ему практически. Вот уже несколько месяцев, как она почувствовала, что будет матерью. Пришлось взять академический отпуск и скрыться на нелегальной квартире. Она все же надеялась, что после рождения ребенка сможет окончить женские курсы и стать врачом. А пока она сидела дома, переписывала статьи и листовки, вела хозяйство. Выходить днем она не могла — полицейские, следя за ней, могли бы арестовать Плеханова. Гуляла она только поздно вечером.