Плавучий театр

Глубокая и верная взаимная привязанность Джо и Кинни носила порой весьма воинственный характер. Можно было усомниться в законности связующих их уз, но не в их прочности. По окончании сезона они покидали плавучий театр с тремястами долларов в кармане, и тотчас же Кинни покупала новый ситец на платье, Джо приобретал новую каламянковую блузу, и оба обзаводились башмаками и шляпами. К началу сезона они возвращались в театр без гроша, в лохмотьях и слегка навеселе. Тем не менее они были очень довольны проведенной зимой. На «Цветке Хлопка» они никогда не употребляли спиртного. Но осенью снова возвращались к старым привычкам. Капитан Энди любил их и доверял им.

На кухне плавучего театра увлеченные песней черный мужчина, черная женщина и белая девочка переживали втроем глубокую радость. Вдруг раздавалось хлопанье дверьми. Быстрые, тяжелые шаги... Все трое нервно вздрагивали. Появлялась Парти.

— Ты играла гаммы, Маджи Хоукс?

— Немножко.

— Сколько времени?

— Полчаса. Может быть, больше.

— Когда?

— Утром.

— Я тебя не слышала.

Девочка закусывала губы. Высокий лоб ее нахмуривался. Кончено пение! Очарование нарушено!

— Я играла. Джо, ты слышал, как я играла?

— Конечно, слышал, мисс Магнолия.

— Убирайтесь-ка отсюда, сударыня, и поиграйте еще полчаса. Может быть, ты воображаешь, что у твоего отца монетный двор? Мы не настолько богаты, чтобы платить Джорджу по пятнадцать центов в час ни за что ни про что.

Магнолия уходила. Выйдя из кухни, миссис Хоукс считала своим долгом высказать дочери свое мнение о ее любимцах:

— Я совершенно не понимаю, чем ты руководствуешься в своих симпатиях. Белые для тебя недостаточно хороши, что ли? Зачем ты вечно торчишь на кухне с этими чернокожими? Ну, усаживайся скорей.

Магнолия училась музыке. Преподавателем ее был Джордж, пианист в оркестре плавучего театра, в круг обязанностей которого входило приведение в действие сирены на «Молли Эйбл» (без добавочного вознаграждения) и обучение дочери капитана (за вышеупомянутое вознаграждение). За старым роялем, стоявшим в оркестре, Магнолия упражнялась ежедневно — маленькая худенькая, дышащая возмущением фигурка, затерянная в пустоте большого театрального помещения. Она была принуждена играть урывками, в те моменты, когда артисты не репетировали пьесы, а музыканты не готовились к очередному концерту. Как это ни невероятно, она все-таки развилась музыкально, хотя и не приобрела хорошей техники. У нее было врожденное чувство ритма, очень развившееся благодаря Джо, у которого, несомненно, были большие способности.

Родись он на пятьдесят лет позже, из него мог бы выйти певец, которого носили бы на руках в ночных кабачках Бродвея. Разумеется, Магнолия гораздо большему научилась у черного Джо и других негров, чем у бездарного Джорджа, начисто лишенного какого бы то ни было музыкального чутья.

Тот факт, что миссис Хоукс удалось внести в безалаберную жизнь плавучего театра нечто столь убийственно размеренное и скучное, как упражнения для пяти пальцев, служит несомненным доказательством ее административных способностей. В сущности, судьба зло посмеялась над ней, сделав ее женой и матерью. Она родилась, чтобы быть председательствующей. Ее родной стихией должны были бы быть избирательные собрания, предвыборная агитация, общественная жизнь, всевозможные комиссии. Парти Энн никогда не слыхала слова «феминистка», а если бы ей разъяснили это слово, она глубоко возмутилась бы. В то время говорили не о правах женщин, а об обязанностях их. Партинья частенько произносила разгромные тирады на эту тему. За отсутствием предохранительного клапана, она отдавала всю свою неисчерпаемую энергию «Цветку Хлопка».

Будучи искусной рукодельницей, Парти Энн часто помогала Джули, Элли и миссис Минс. Когда, склонив свое суровое, неподвижное лицо над грудой весьма легкомысленного тряпья, она быстро работала иглой, вид у нее был очень странный. Натура абсолютно негибкая, она сама чувствовала это.

— Если бы мне сказали, что я доживу до того, что буду шить костюмы каким-то комедиантам.

— Брось, Парти! Ты любишь все это, — отвечал Энди.

Она ни за что не хотела это признать.

— Люблю или ненавижу, это другой вопрос. Просто я твоя жена и обязана быть с тобою и в хорошем, и в дурном.

Тон, которым она произносила эти слова, ясно свидетельствовал, что брак с Энди привел ее к дурному, а не к хорошему. А на самом деле она жила такой богатой, беззаботной и разнообразной жизнью, которая ей никогда и во сне не снилось и в которую она втайне была просто влюблена.