Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016

Переход

А теперь записывай: свобода –
переход, пристрелянный, как тир,
где тетрадь расхода и дохода
заполняет ангел-рэкетир

за спиной лоточника, а может,
«челнока». – Не всели мне равно,
кто теперь лишенья приумножит,
если приуменьшить не дано.

Дирижёр небесный, фалдой фрака
синий мел смахнувший со стены,
Ты шутя извлек меня из мрака,
словно звук из клавиш костяных.

Намекни, как музыка незлая
с антресолей шатких шапито,
для чего всё это, ибо знаю,
что нелепо спрашивать, за что.

А в другом и лучшем распорядке
под присмотром ангельской братвы
я была бы овощем на грядке,
гусеницей в кружеве ботвы

или в синь вкрапленным махаоном,
что с лоскутной лёгкостью порхал
над холмом с лишайником по склонам
и окаменевшим, как Верхарн.

Но свою мучительную коду
продлевая, сумерки креня,
Ты ведешь меня по переходу,
позволяешь целиться в меня,

чтобы я меж волком и лошадкой
завертелась, дернувшись сперва.
…Наклони фонарик над тетрадкой.
Я не вижу. Дай списать слова.

* * *

И сколько ни шарю по ящикам, – в толк
никак не возьму: где в пространстве окрестном
тех мраморных слоников списанный полк,
оплаканный медно-латунным оркестром?

В чьих весях на белой салфетке стоят
то тесной, подковообразной толпою –
и к хоботу хобот, – то вытянув ряд
гуськом, чечевицей, вот-вот к водопою?

Топтавшие варваров. Что за цена
им нынче, и есть ли слоновья Валгалла?
А грозная бабка Игнациевна
какие надежды на них возлагала,

в тряпицу замотанных (вечно возя
в бауле, как все, очевидно, скитальцы)?
Меня оттесняла: «Руками – нельзя!»
Но если и помнят, то именно пальцы,

как холодом били. Особенно тот,
с отколотым ухом, невзрачный собою.
Наверное, в ходе привычных работ
он стал результатом случайного сбоя.

Кто из мастеров оказался не прав,
упрямая полька не знала сама, но
теперь эту дюжину, властно прибрав
к рукам, выпасает в небесных саваннах

на млечной лужайке с непыльной травой,
и, словно китайский болванчик, не здраво,
но веско качает льняной головой
то справа налево, то слева направо.