Плавучая опера

Прямо как по воздуху летел. В секунду пересек холл, словно кружился в ритме быстрого вальса. Мое мнение? Ну ясно, какое у меня мнение. САМОУБИЙСТВО! Спокойно, друг-читатель, спокойно! Шепну тебе на ушко главную мою тайну: вся моя жизнь, хорошо, не вся, но почти вся была подчинена тому, чтобы этот вот вопрос и решить, с этим вот фактом и примириться. Тут вся штука в том, как к нему относиться, то есть к вопросу этому, с какой стороны подойти, - если угодно, вся штука в той роли, которую для себя избираешь, хотя не очень хорошее это слово. В нем презрительный оттенок есть, а я бы его никак не хотел. За свою жизнь я пробовал к делу этому подойти четыре, а может, даже пять раз, и всегда с новой стороны, от разных умозаключений отталкиваясь, - видите ли, у меня, боюсь, есть склонность придавать абстрактным идеям такое значение, словно от них зависят жизнь и смерть. И всякий раз мне казалось, что, вот с этой-то стороны зайдя, я уж наверняка разрешил мучившую меня дилемму, с фактом этим примирился, а потом непременно случалось что-нибудь такое, из-за чего решение становится неверным, или вдруг выяснится, что заходить-то следовало совсем не с той стороны, и неубедительно как-то получилось, и что-то там одно с другим не соглашается, не складывается, - в общем, количество переходит в качество, как Маркс выразился, - значит, все заново начинай, опять роль для себя выдумывай, а мне это тяжело дается, медленно, да чаще всего и не хочется выдумывать-то, совсем не хочется. Вы уж не посетуйте, постарайтесь понять вот что: несколько лет подряд, вплоть до 1937-го, я двигался к решению, не сомневаясь, что уж на этот раз все по-настоящему и раз навсегда устроится, потому как правильно выбрал, откуда двигаться, а потом все эти пять месяцев начавшегося 1937 года были одни разочарования - нет, не оттуда, - ив ночь 20 июня, то есть накануне нашего с тобой, друг-читатель, знакомства, я окончательно убедился, вынужден был убедиться - точно не оттуда, заводи, значит, всю эту карусель заново, как будто в 1919 год вернулся: ну вот, чудеса, да и только, - стоило мне всего-то соснуть часок перед рассветом, а пробудившись, плеснуть по щекам холодной водой, как я понял, что нашлось оно, решение, пришел настоящий, последний, безукоризненный ответ, отыскалось единственное слово, открылось, с какой стороны заходить надо было, чтобы уж больше и сомнений не возникало. Если бы не рань эта, когда шуметь нельзя, да я бы трепака прямо на месте сплясал, я бы во все горло заголосил про радостный денек! Я вроде уже предупреждал, что выложу все напрямик? Что ни юлить, ни вокруг да около разглагольствовать не собираюсь? Самоубийство! Жаль мистера Хекера, долго же ему придется узнавать, какое у меня мнение (боюсь, аж до Судного дня, бедолаге этакому), но от тебя-то, друг-читатель, ничего не утаю. Самоубийство - вот мое решение, ответ мой - самоубийство. Вам, наверно, не оценить, как он правилен, вы ведь еще в саму проблему не вникли, но ничего, я сейчас проблему эту перед вами как на ладошке выложу, шаг за шагом, по-своему, то есть по системе своей, у меня ведь система, не забыли? - да, система, и очень даже стройная, если моей логике следовать, не смущаясь, что она у меня особенная.

Да что же это я все про систему, про систему, а про какую - ни слова? Терпенье, друг мой, я правда морочить тебя не намерен, не заставлю головой об стенку биться. Ты просто не забывай, что рассказывать истории мне внове, а и было бы не внове, все равно по-своему бы рассказал. Тебя небось совсем другое занимает: что же это я "Шербрук" для капитана Осборна сразу не захватил, не пришлось бы и назад в номер возвращаться? Резонно, не спорю, очень даже резонно про это спросить, и не надо ни в чьей душе копаться, ответа допытываясь, только дело-то вот какое - чтобы ответить, надо и на тот, на мой, вопрос отвечать. Я не налил капитану сразу, во-первых, оттого, что не привык с "Шербруком" к нему приходить, а во-вторых, когда, продрав глаза, я вдруг обнаружил решение моего главного вопроса - 21-го это было, я теперь почти уверен, - так вот, я сразу же и другое решил: коли уж мне истина до того неожиданно открылась, я этот день проживу абсолютно, ну абсолютно так же, как жил все последнее время, по крайней мере очень постараюсь. Вот поэтому-то, очень хорошо зная, как быстро понадобится капитану его лекарство, я все равно не нацедил в стакан, а, как всегда, сначала выпил со стариками кофе, а уж потом за виски к себе отправился.