Плавать по морю необходимо

Коснулся поэт и дней смуты. Как известно, в 1905 году во Владивостоке происходили политические манифестации, выступления рабочих, матросов, солдат. Тон во многом задавали эсеры. 10 и 16 января 1906 года власти расстреляли толпу из пулеметов… Шли политические процессы. Целый ряд газет, одна за другой, были закрыты. «Последняя вспышка местной революции, в которой участвовало несколько миноносцев, 17 октября 1907 года дополнила количество процессов», — писал Н.П. Матвеев. Однако из П.И. Гомзякова не надо делать «прогрессиста» или «лейтенанта Шмидта» — он стоял на явно выраженных охранительных позициях. «Владивосток переживал // Затем печальных много дней», — писал он, осуждая разгул страстей. И далее: «И беспощадна, и глупа // Громила дикая толпа» хозяйские лавки, магазины. «Звероподобный хулиган // Или по Горькому босяк, // Воспетый им и так и сяк, // Лицом себя здесь показал: // Чего бы делать враг не стал, // То сделал русский у себя». Как видим, Гомзяков «буревестника» революции читал и его «босяцкие рассказы» знал, но явно преувеличивал силу «босяков»: на бунт поднялся ведь не босяк, а народ… И стреляли в народ тоже русские, но власть имущие… Но борьба передовой части общества против замшелого режима — это не тема Гомзякова. Он взывал к просвещению народа, к преуспеянию на поприще честного труда — благо, примеры его находил именно в родном краю.

Завершаются «Юбилейные наброски» своеобразным гимном Приморью, призывом крепить его, «отринув дрязги, сплетни, лень»:

Владивостоку все дано:
Сибирь ведь — золотое дно.
Вы полюбуйтесь! С моря он
По панораме — Лиссабон
(Землетрясений только нет).
В проекте — университет,
Трамвай, летательный ангар.
В проекте он же Гибралтар…
Во всем — проект, везде — проект.
(Скорей бы видеть их эффект!)
Край молод… Твердою ногой
Стоять должны мы.
                         Дорогой
Ценой России стоил он…
Мы здесь среди чужих племен,
И сохраняя дружбу к ним,
Должны мы жить трудом своим,
Отринув дрязги, сплетни, лень:
В работе дорог каждый день.
Нам за примерами, как жить,
Не надо далеко ходить:
Здесь был Мякотин, был Дьячков,
Работал Буссе… Стариков
Мы многих знаем честный труд…
Пусть все, как братья, подадут
Друг другу руки и тогда —
Все для работы, для труда!
И клич: «В честь родины святой!»
Не будет только звук пустой.

Современникам поэта были хорошо известны имена врача Мякотина, учителя Дьячкова, людей самоотверженных, героических… Знали и Буссе, много сделавшего для переселенцев… Конечно, поэт мог назвать среди подвижников и своего отца протоиерея Ивана Степановича Гомзякова, столько сил отдавшего Русской Америке, а затем Приамурью и Приморью. Если заменить одно слово в стихотворении — «Стариков» на «Гомзяков», то легко угадывается и имя самого поэта: так нередко художники оставляли свой автограф в уголке большой картины…

Конечно, написанное П.И. Гомзяковым — еще не поэма, и сам автор не случайно дал подзаголовок — «Юбилейные наброски». Да, наброски… Иллюстративные, декларативные, да, только штрихи… Но это и первое более или менее основательное освоение темы Владивостока в русской поэзии, первые подступы к ней.

Здесь и страсть, и духовные порывы, и события, и лица. Здесь и превратности судьбы, и «тернии на пути к звездам». Словом, волны и скалы, и потому так оригинально звучит «Песня волны»:

Я слушаю ропот прибоя,
Как строфы старинных былин.

О чем же волна рокочет поэту? Что она навевает ему? Что заставляет вспомнить?

Я долго тебя не видала,
Но вот ты со мною опять!
Я рада: ведь ты мои песни
Один лишь сумеешь понять!