Плавающий город

После десятиминутного антракта, во время которого ни один из зрителей не покинул своего места, началось второе отделение. Француз Поль В. исполнил два прелестных, еще не изданных, вальса. Судовой врач, молодой брюнет, довольный собой, выступил на сей раз со сценой из бурлеска[133], нечто вроде пародии на «Даму из Лиона», весьма модную английскую пьесу. За бурлеском последовало «Развлечение». Что под таким названием приготовил для публики сэр Джемс Андерсон? Публичную лекцию или проповедь? Ни то, ни другое. Сэр Джемс Андерсон встал, улыбнулся, достал из кармана колоду карт, закатал белые манжеты и стал показывать фокусы с изяществом, граничащим с простодушием. Крики «Ура!» и аплодисменты.

После исполнения мистером Норвиллом «Счастливого мгновения» и песни «Вы помните» мистером Юингом по программе шел гимн «Боже, храни королеву». Однако группа американцев стала просить Поля В. исполнить для них национальный гимн Франции. Вместо этого мой любезный соотечественник начал петь всем известную песню «Отправляясь в Сирию». Последовали решительные возражения группы северян, жаждавших услышать «Марсельезу». И, не дожидаясь особой просьбы, обязательный пианист со снисходительностью, которая гармонировала с его музыкальными способностями, а не с политическими убеждениями, решительно набросился на мелодию Руже де Лиля[134]. Этот номер концерта оказался особенно успешным. Наконец, публика, встав, медленно спела английский национальный гимн, где Господа Бога просили хранить королеву.

В целом этот вечер ничем не отличался от прочих любительских вечеров, которые, как принято говорить, нравятся самим выступающим и их друзьям. А Фабиан так и не появился.

Глава XVII

В ночь с понедельника на вторник на море поднялось волнение. Вновь заскрипели переборки, и вновь вещи стали ездить по салонам. Задул сильный ветер, и вахтенный офицер приказал убрать паруса. Пароход, потерявший остойчивость, сильно качало. Весь день второго апреля на палубе никого не было. В салонах также. Пассажиры спасались в каютах, и две трети моих спутников не пришли ни на ленч, ни на обед. Игра в вист не могла состояться, так как столики уезжали из-под рук игроков. Шахматы тоже исключались. Немногочисленные смельчаки, устроившись на диванах, читали или дремали. Нашлись даже храбрецы, вышедшие под дождь. Там, на палубе, моряки в зюйдвестках[135] и клеенчатых шапочках прогуливались с философским видом. Старший помощник, взобравшись на мостик и надежно укутавшись в дождевик, нес вахту. На лице его, повернутом к ветру, маленькие глазки сверкали от счастья. Ему, этому человеку, было радостно, что корабль повинуется его воле.

Небеса и водная гладь сливались друг с другом в тумане в нескольких кабельтовых[136] от судна. Вокруг было серо. Немногочисленные птицы проносились с криком в мокрой мгле. В десять часов по правому борту впередсмотрящий заметил трехмачтовый барк[137], подгоняемый попутным ветром; однако принадлежность судна установить не удалось.

Около одиннадцати часов ветер ослабел и переменился на две четверти, став северо-западным. Дождь внезапно перестал. В облаках появились голубые разрывы. В одном из них показалось солнце, благодаря чему удалось весьма точно произвести астрономические наблюдения. В объявлении были указаны следующие цифры:

46°29' с.ш.

42°5' з.д.

Пройдено по курсу: 256 миль

Итак, несмотря на то, что кочегары сумели поднять давление в котлах, скорость набрать не удалось. Однако в этом скорее стоило винить западный ветер, который дул против движения и существенно замедлял ход судна.

В два часа вернулись туман и сырость. Ветер резко усилился. Видимость снизилась настолько, что офицеры на мостике не в состоянии были различать людей на носу судна. Эти плотные испарения, собирающиеся над водным пространством, представляют собой самую грозную опасность для навигации; из-за них происходят столкновения судов, избежать которых невозможно, а такое происшествие на море еще страшнее, чем пожар. И потому в плотном тумане офицеры и моряки вели наблюдение с повышенной бдительностью.

Она была далеко не лишней, поскольку уже в три часа дня на расстоянии всего трехсот метров от судна появился трехмачтовик, паруса которого потеряли ветер, и он стал неуправляем. «Грейт-Истерн» вовремя совершил маневр и избежал столкновения благодаря оперативности, с которой стоявшие на вахте успели подать сигнал рулевому. Эти заранее установленные сигналы подавались с помощью колокола, висевшего на носу. Один удар означал: корабль по курсу. Два удара: корабль по правому борту. Три удара: корабль по левому борту. И, соответственно, рулевой у штурвала принимал решение, какой предпринять маневр, дабы избежать столкновения.