Плацдарм по бросовой цене

На цыпочках зайдя в спальню, я тихо разворошил постельное белье на своей кровати, примял подушку и откинул одеяло. Вернувшись в гостиную, открыл запоры и поднял оконное стекло. Вещей у нас с Владом не было, и создать иллюзию погрома было очень непросто, особенно если учесть то обстоятельство, что почти вся мебель была привинчена к полу. Я ограничился тем, что скинул со столика остатки еды и положил на пол, на самое видное место, окурок сигары, который подобрал в холле.

«С богом!» – подумал я, взял чемодан и вылез через окно на палубу. Я пробежал мимо окон музыкального салона, в котором, к счастью, никого не было, и поднялся по металлической лестнице на белоснежную крышу носовой надстройки.

Отсюда весь теплоход был как на ладони. Знойный ветер, как из горячего фена, накатывал на меня плотными волнами. Казалось, нос теплохода бесшумно летит над поверхностью реки, даже не касаясь воды. Несколько мгновений я неподвижно стоял, раскинув руки в стороны, и чувствовал себя птицей, парящей над джунглями.

Прыгая с крыши на крышу, перелезая через бортики и растяжки, я добрался до основания трубы, дымящей, как Везувий. Пройдя мимо кранов с лебедками, на которых висели спасательные шлюпки, я спрыгнул на узкую крышу верхней палубы, по ней добежал до кормы и, опустившись на корточки, посмотрел вниз.

Сбитая в кучу, как на митинге, подо мной пестрела толпа пассажиров, тех самых, которые купили билеты последнего класса и заняли всю кормовую палубу. После утомительной борьбы при погрузке на теплоход люди отдыхали, создав в этом котиковом лежбище своеобразный комфорт и уют. Одни спали, подстелив под себя тростниковые циновки и закрыв лица шляпами или платками. Другие, объединившись в группы, пиршествовали, свалив еду в середину круга, передавали друг другу бутылки с вином, зеленые стручки салата, плошки с рисом. Третьи играли в карты, бросали кости, ругались, отчаянно жестикулируя и размахивая винтовками.

Я наблюдал за пассажирами довольно долго, пока сумел найти коротышку. Он пристроился на самом дальнем краю палубы, у леера, и, в отличие от большинства пассажиров, не делал ничего. Иначе говоря, сидел на палубе, прислонившись к лееру спиной, и безучастным взглядом смотрел в одну точку.

Я спрыгнул на палубу не совсем удачно, отдавив бурой овце копыто и задев чемоданом голову молодого ранчера в большом широкополом сомбреро и в коротком жакете, украшенном галунами, что делало его похожим на мексиканского вакуэро[2]. Парень тотчас вскочил на ноги, схватился за огромную кобуру, болтающуюся на боку, и его черные, свисающие к подбородку усы хищно ощетинились.

– От этих янки нигде нет покоя! – хриплым голосом крикнул он, потрясая у моего лица кулаком. В его глазах горело такое неутолимое желание ввязаться в драку, что мне стало ясно: избежать стычки с этим невротиком мне будет намного труднее, чем уложить его на пол хорошим ударом в челюсть. И все же я не пошел по легкому пути.

– Извини, дружище, дела! – примирительно сказал я.

– Знаешь, где я видал твои дела?! – хрипел вакуэро. – Ты меня ударил чемоданом по голове!

Народ медленно расходился во все стороны от нас, освобождая место для ринга.

– По-моему, по твоей голове чем ни бей, все равно ей не станет хуже, – предположил я и посмотрел вокруг себя, надеясь увидеть в морщинистых копченых лицах понимание того, что я не хотел конфликта.

– Что?! – дрожа от сладостного предчувствия, вскрикнул вакуэро. – Что ты сказал?! А ну, повтори!!

Он уже сжал кулаки и принял боевую стойку. Я сразу понял, что передо мной стоит тертый калач, прошедший хорошую школу пьяных драк в дешевых салунах, во всяком случае, об этом красноречиво говорил его свернутый набок нос. Он отнимал у меня время и создавал ненужный шум. Я привстал на цыпочки, чтобы взглянуть на конец палубы, где у леера сидел коротышка, но с удивлением увидел, что его там уже нет. Посмотрев в другую сторону, я заметил, как за белой балкой, поддерживающей тент, мелькнула и исчезла желтая фетровая шляпа.

Вакуэро очень не вовремя преградил мне дорогу, и у меня появился повод. Я тоже сжал кулаки и встал в боксерскую стойку.

– Ну, давай! Давай! – подзадоривал он меня, отставив полусогнутую ногу назад и нервно постукивая пяткой по полу.

Я понял, на какую дешевую приманку он хотел меня поймать. Сейчас я ударю его по лицу, а он присядет и, пропустив кулак над своей головой, с хорошего замаха врежет мне по открытой скуле. Видимо, все, кто когда-либо дрался с вакуэро, начинали с прямого удара в челюсть и за это были наказаны. Нет, все беды на земле не из-за баксов, как утверждал Влад. Все беды из-за стереотипов, из-за повальных привычек.

Делая вид, что целюсь в подбородок, я запустил свой кулак крюком вниз и ударил ниже пояса. Вакуэро, в самом деле, машинально присел, и мой кулак угодил ему в солнечное сплетение. Мой соперник беззвучно согнулся, раскрыл рот и, прижав руки к животу, стал пятиться назад. Толпа, не ожидавшая такой скоротечности поединка, разочарованно ахнула.