Плацдарм

И именно в этот момент судьба забрала еще одну жертву: исполинские зубчатые колеса, вращаясь, втянули оказавшегося рядом человека в маскхалате и перемололи его. Слишком быстро, чтобы можно было спасти бедолагу, вытащив из гибельного захвата, но не слишком быстро, чтобы жертва не успела осознать происходящее с ней и сполна испытать все муки, отпущенные для умирающего такой смертью. Вопль его слышали только замершие в ужасе товарищи — грохот боя заглушил бы его в любом случае, да и трехметровой толщины стены не выпустили наружу ни одного звука.

Механизм выплюнул разодранное в клочья тело вместе со сплющенным в лепешку автоматом и растерзанным бронежилетом.

Бойцы по-прежнему стояли, замерев и глядя на то, что минуту назад еще было их товарищем.

Спустя минуту или около того башня содрогнулась от грохота колес и гусениц — в открытые ворота пошла бронетехника…

Когда, поддавшись ловким рукам Аора, дверь распахнулась, перед бойцами сборного взвода открылась удивительная картина. Большое помещение, по виду напоминающее типичную для Земли христианскую церковь, скорее католическую, чем православную. С высоким стрельчатым потолком, скамьями для верующих и чем-то похожим на орган. Под его нестройные звуки перед неким подобием алтаря выплясывали два десятка человек, одетых в черные рясы.

Даже непосвященному наблюдателю становилось ясно, что каждое движение, каждый такт ритма, каждый вдох танцующих были отточены даже не веками — тысячелетиями, ибо обряд этот пришел из прежнего мира.

Монотонно гудели гигантские трубы, наполнявшиеся воздухом, который нагнетали в мехи механические лапки, ударяли в литавры управляемые движением грузиков молотки. И каждый удар отзывался во внешнем мире.

А потом старший из танцующих, тощий и седой, как лунь, начал выкрикивать непонятные слова, а все остальные хором их повторяли:

— Опэймоп! Лоудхафх! Ссэйфф! Дикбраффз фубз? Дживджуб йуфт? Кхрейб дхувджь каззфт!!! Джуфбс хверидж!! Ол сонуф ваджарс гохо йада ссаар! Содрагн зул гохоерртт…

— Ксааф, неркеу террс кла, квек апас! — торжествующе рявкнул маг, приведший их сюда.

И тут же добавил по-русски:

— Огонь!!!

Слаженно ударили двадцать шесть автоматов Калашникова. Их поддержали четыре офицерских «Макарова».

Когда брякнули о камни последние гильзы, живых врагов в храме не было. На камнях лежали тела в длинных черных хламидах, под которыми растекались черные лужи.

Обнажив длинный волнистый кинжал, Мак Арс подошел к мертвецам. Напрягся. Но добивать никого не пришлось.

Удовлетворенно кивнув, он повернулся к странному инструменту и что-то сделал с ним, так что «орган» замолчал.

Потом словно дуновение прошло по лицам замерших солдат и офицеров.

Но не ветра…

Откуда-то до них донесся слабый крик. Или эхо слабого крика?

— Ну вот и все, — бросил Аор и указал на уходящий в темноту проход. — Все, кто остался там, сколько бы их ни было, мертвы. Невозможно творить чары в Лабиринте, если снаружи кто-то не держит Струну.

— Туда можно войти? — спросил Артем Серегин.

— Тебе — нет, брат мой по Силе. Пока нет. Мне можно — я успел пройти второе посвящение. Вот им, — взмах рукой в сторону военных, топтавшихся возле трупов, — тоже можно. Ни в одном из них нет ни крупицы дара. А тебя там сожжет. И хорошо, если обычным огнем.

— А я могу войти в этот ваш Лабиринт? — подал вдруг голос замполит из роты Макеева старший лейтенант Лыков.

— Можешь… пожалуй, хотя в Лабиринте ни в чем нельзя быть уверенным.

— Тогда я пошел, — решительно поднялся замполит и вытащил из рюкзака солидно выглядящую фотокамеру. — Если что…

— Если что, я вынесу оттуда твой труп, — совершенно серьезно закончил фразу Мак Арс.

— Ничего, я ненадолго, — бодро усмехнулся замполит.

— Как знать, — пожал плечами маг. — Там время течет совсем по-другому. Ты можешь войти туда вечером и пробродить до времени рассвета. А когда вернешься, окажется, что уже вечер следующего дня… или еще вечер этого. В зеркалах иногда видишь странные места или небо с чужими созвездиями. Или с созвездиями, которые знакомы, но изменили свой рисунок. А однажды я видел там наше обычное небо с двумя лунами.

— Ты…

— Да, приходилось, — кивнул Аор, явственно давая понять, что продолжать эту тему он не собирается.

— Ну я пошел, — бросил Лыков и решительно зашагал к тоннелю.

И полковник не стал его останавливать. Честно говоря, ему стало вдруг все равно. А отчего так, Сентябрьский не мог бы объяснить вразумительно.

Встряхнувшись, командир особого взвода изо всех сил принялся изгонять эту апатию, и она его отпустила. Мельком оглядев лица бойцов, полковник понял, что с подчиненными происходит то же самое, что и с ним. Наверное, последствия психической атаки.

Зато Мак Арс выглядел бодрым и довольным, как кот, слопавший хозяйскую сметану, закусивший жирной вкусной рыбой и при этом избежавший порки. Гоголем прохаживался над трупами поверженных врагов и, вглядываясь в их лица, покряхтывал. Остановившись у тела седовласого предводителя жрецов, он и вовсе захихикал:

— Вот где привелось свидеться, Ксанх!