Платон, Плотин и Баламут. О фантастике, кино и не только

В первой главе романа посреди всего шумного яркого почти оперного или даже опереточного балагана с дуэлью, утрированно русским акцентом Рэчел, русским перебежчиком и его самоубийством промелькнула строфа:

Ад кораблей военных.
Ад для простых людей.
О, роковая Елена!
Я вновь должен плыть за ней.

На первый взгляд, действительно графомания. Во всяком случае, в русском переводе (Пушкин здесь, конечно и рядом не ночевал). У перебежчика Кулагина были основания оскорбительно отозваться об этих стихах. Но образованный англоязычный читатель сразу же узнает фрагмент одного из самых известных военных стихов Первой мировой войны «Ахиллес в окопе» Патрика Шоу-Стюарта, детали биографии которого разбросаны в описаниях жизни соперника Кулагина по дуэли Джулина Шоу-Асквита и его отца Патрика, исполнительного директора банка «Бэринг» (на самом деле, управляющим директором этого банка и был Патрик Шоу-Стюарт, погибший на войне 30 декабря 1917 года).

Литературоведы много писали о соотнесенности слова «ад» (Hell) с именем «Елена» (Helen) в вышеприведенной строфе. Я не видел, но наверняка, были и публикации о соотнесенности имени автора – Патрика, с неупоминаемым, но подразумеваемым Патроклом, другом Ахиллеса, в последних строках самого стиха.

Встань в окоп, Ахилл,
Огненный, и кричи для меня.

Это стихотворение о войне, о смерти, о неготовности к ней и о принятии ее неизбежности:

Сегодня утром я видел человека,
Который не хотел умирать:
Я спрашиваю и не могу ответить,
Если я хочу иначе.

Стихотворение не соотносится ни с перебежчиком Кулагиным, ни с его противником Шоу-Асквитом. Оно острыми краями своего бэкграунда выбивается из оперно-опереточных событий первой главы. Это первое появление в романе темы смерти и ее смысла – то, чего взыскует Питер Блум (не буду здесь углубляться по поводу реального Джулиана Асквита, его деда-премьер-министра, леди Мэннерс и «кружка проклятых снобов»).

Питер

Итак: Питер Блум. Юноша, ищущий смысл жизни. Уже умерший юноша. Живущий теперь в «стране вечного лета» и продолжающий призраком работать в британской секретной службе, будучи кротом от НКВД.

В романе вторым планом, но настойчиво проходят члены «кембриджской пятерки». Именно они – истоки личности Питера. Их увлекла великая цель свободного мира для свободных граждан (ее реальность – не тема моего текста). Декларируемые грандиозность и максимализм этой идеи в противовес филистерской ограниченности мира буржуазного.

Так и Питера очаровал Вечной Живой Владимир Ильич, который вобрал в себя множество душ, верующих в Идею и слившихся с его волей. В отличие от рутины «страны вечного лета» англоязычного мира, где каждый грызет свою корку, тоже, кстати, выдаваемую Государством: далеко не всем гражданам открыта дверь в лето.

В те времена в Великобритании социалистические идеи были широко распространены (как, впрочем, и профашистские). Обе упомянутые любовницы Уэллса – Эмберс Ривс и Ребекка Уэст – разве не искали смысла, в том числе и в социалистических идеях, когда противовес своим буржуазным семьям связались с ним? Они обе стали писательницами. Причем далеко не проводниками идеи искусства ради искусства.

Рэйчел

В мире соперничающих разведок и кротовых нор Путь Рэйчел Уайт начался с обиды и борьбы за справедливость. Ее, опытного сотрудника с многолетним стажем, перевели на работу в финансовый отдел. К женщинам. На протяжении романа она пытается доказать свою профессиональную состоятельность и несостоятельность отстранившего ее руководства. И то, что она была изначально права, указав на Питера Блума как на крота. А еще более, ради самой цели изобличить этого крота. Не взирая ни на что. Ставя на кон свою репутацию в притворстве на «вечернике шпионов» у Харрисов и изменяя мужу с Роджером, так как ей нужно было продемонстрировать на встрече с Питером преобладающую эмоцию вины («Это не ради Англии, – подумала Рэйчел, – а ради Джо»).

Уншлихт

Кембриджский преподаватель Питера немецкий философ Людвиг Уншлихт имеет своим прототипом Людвига Витгенштейна. Это уже общее место. В книге цитируется и его знаменитый парадокс о носороге, и известный спор с Тьюрингом по поводу возможного падения мостов из-за математических противоречий в расчетах – правда, на этот раз он спорит с Кристофером Моркомом, преподающим в Тринити-колледже уже после своей смерти.

Именно Уншлихт познакомил Питера с Вечно Живым, что и стало началом вербовки. И действительно, существовала сомнительная легенда, что «кембриджскую пятерку» вербовал Витгенштейн. Но на сегодня лавры Арнольда Дейча (псевдоним Отто) уже никем не оспариваются.