Платон, Плотин и Баламут. О фантастике, кино и не только

Проблема в том, что на русском языке существует единственный перевод «Послания доктору Арбетноту», сделанный 225 лет назад – в 1798 году поэтом Иваном Дмитриевым (уже после первой публикации данного эссе на портале «Фантлаб» появилась книга 2023 года «Весь Александр ПОУП и ценимые им поэты» в переводе Ильи Кутика). И в этом переводе, точнее, поэтическом пересказе нет никакого колесования бабочки. Там сказано по-другому:

– Достойна ль бабочка быть въ морѣ потопленна?

В принципе, пересказ хорош. Можно даже сказать, что Дмитриев сделал для поэмы ПОУПА то же, что и Борис Заходер для «Алисы в стране чудес». Но помимо заходеровского есть несколько других переводов, гораздо более близких к оригиналу. И поэтому российский читатель вполне способен схватывать кэрролловские аллюзии в иностранных произведениях самостоятельно. А вот в случае с ПОУПОМ этого не произошло.

О том, как перевод Дмитриева весьма волен по отношению к первоисточнику ПОУПА, одной, но характерной деталью подчеркнул Владимир Набоков в комментарии к «Евгению Онегину». Он прокомментировал строку Пушкина «И Дмитрев не был наш хулитель».

В беловой рукописи (но не в напечатанной книге) она шла сразу после слов:

Старик Державин нас заметил
И в гроб сходя, благословил.

(Обратите внимание, что во второй строфе 8-й главы «Евгения Онегина» не 14 строк, как во всех остальных, а лишь четыре. Все остальные строки заменяют отточия. На самом деле, все эти строки были в беловой рукописи, но по каким-то причинам убраны Пушкиным в окончательной редакции).

Ну а теперь слово Набокову:

– Если мы возьмем бесцветные александрийские двустишия, которыми Дмитриев передаетПОУПА, «Послание к доктору Арбетноту» (1734—35), то обнаружим, что образцом для этой строки Пушкина послужил второй полустих строки 176 у Дмитриева:

Конгрев меня хвалил, Свифт не был мой хулитель…

Не знавший английского Дмитриев воспользовался французским переводом Поупа (вероятно, переводом Лапорта), и вот отчего Контрив назван Конгревом. Обратившись непосредственно к ПОУПУ, мы установим, что строка Дмитриева – парафраз строки 138 ПОУПА:

И Контрив любил мои шалости, и Свифт их тоже терпел…

И тут Владимир Набоков, как переводчик «Евгения Онегина» на английский язык, встал перед проблемой: ведь англоязычному читателю знаком изначальный вариант про «шалости», а не отсебятина Дмитриева про «хулителя», в которой он, читатель, своего ПОУПА просто не узнАет.

Владимир Владимирович решил, что Пушкин все же «размышляет не о ПОУПЕ, не о Лапорте, а о Дмитриеве, так что я нахожу необходимым в точном английском переводе оставить «хулитель», не поддавшись очень большому соблазну передать пушкинский стих так: «И Дмитриев тоже шалости мои терпел…».

То есть устоявшийся русский перевод поэмы не дает возможности узнать оригинал при обратном переводе на английский. Или сопоставить цитату при цитировании поэмы ПОУПА другими авторами. О последнем, в частности, рассказывается на сайте Школы переводов Владимира Баканова в примере с романом «Каролина Вернон» Шарлотты Бронте, где тоже упоминается «Послание доктору Арбетноту», но переводчик был вынужден дать другие строчки поэмы (не те, которые были на самом деле процитированы) из перевода Ивана Дмитриева.

Хитрый Аддисон

Помимо бабочки в общеупотребимый культурный контекст попало еще одно выражение из «Послания доктору Арбетноту» ПОУПА: проклятье со слабой похвалой («damning with faint praise»).

Вот подстрочник из поэмы, где оно используется:

Проклятье со слабой похвалой, соглашаться с гражданской ухмылкой,
И, не насмехаясь, научите насмехаться остальных;
Желая ранить, но боясь ударить,
Просто намекайте на недостаток и стесняйтесь неприязни.

Имеется в виду хула под видом легкой похвалы, в коей, по мнению ПОУПА, преуспел эссеист Джозеф Аддисон.

Эту фразу упоминает, например, Стивен КИНГ в романе «11/22/63»: