Платон – герой Союза

Над горной грядой появилась светлая полоса. Через полчаса рассвет. Именно туда и направилась, набирая высоту и скорость, до зубов вооружённая «пчёлка» Михалыча.

Неожиданно с базой связался старший лейтенант Иванов:

— Чиж, я Ваня! Вижу зарево пожара и приглушённые звуки взрывов. Дистанция примерно 5–7 километров. Прошу разрешение начать движение в этом направлении.

— Ваня, движение разрешаю, соблюдайте осторожность. На связи, — ответил Чижов и тут же о новости доложил начальнику штаба.

Платон мне друг!

«Троечка» упала. Пилот тянул её до последней возможности. Падали скорость, высота, но когда стрелка давления масла в гидравлике упала за «0», а в кабине появился едкий сизый дым горящей электропроводки, штурман рванул ручку двери кабины и заорал в грузовой отсек:

— Падаем! Держитесь, пацаны!

Удар о землю был очень сильный и неожиданный. Никто из сидящих в отсеке разведчиков и не ожидал, что земля так близко. Поэтому «раскорячиться» как следует успели немногие. Все дружно подпрыгнули к потолку, разбивая головы, ломая руки, шеи и рёбра об обшивку вертолёта, автоматы, железо АГС (автоматический гранатомёт со станиной), а потом также тяжело грохнулись вниз, доламывая не сломанное. Направляющие и амортизаторы шасси подломились, как пересушенные спагетти, а передние спаренные колёса от удара о землю, оторвались и улетели со звоном, подпрыгнув от земли аж за сто метров от места падения вертушки. Где-то наверху что-то громко хрустнуло и протяжно заскрипело. Лопасти продолжали вращаться и делить воздух ровно на пять частей, содрогая уже мёртвую машину последней агонией вибрации корпуса.

Первым очнулся Сандро. Он медленно поднял к голове руки, ощупал лицо, липкую шею. Зачем-то полез в нагрудный карман куртки… очки. Неужели целые? Что-то тяжёлое навалилось ему на ноги, он попробовал согнуть колени и протянул вниз руки. Неожиданно нащупал чьё-то лицо и инстинктивно зажал ему нос.

— Отпусти, Сань, — прогундосил наводчик гранатомёта Виталик.

— А ты откуда узнал, что это я? — с трудом шевеля сухим языком, спросил Сандро.

— А когда штурман заорал, я со страху, за тебя схватился, а тут хе…рак! — ответил Виталик, приподнимаясь с ног Дягилева.

— Мужики, есть кто живой? — чуть слышно спросил Сандро.

Громыхнула дверь в кабину, показалось окровавленное лицо командира экипажа. В серой дымке не было видно его левого глаза, который закрывала свисающая кожа со лба вместе с бровью. А правый глаз он усердно протирал рукавом лётной куртки, чтоб хоть что-то видеть. Его глаз заливала тонкими струйками кровь, стекающая из-под лётного шлема.

— Давайте все наружу. Проводка горит. У нас горючки половина бака, не дай Боже… — сказал пилот, пятясь из кабины назад, волоча под руки безжизненное тело штурмана.

Тёмная живая масса на полу грузового отсека зашевелилась, зашарила перебитыми пальцами по обшивке вертолёта в поисках двери наружу, кто-то нашёл и включил фонарик. Что-то щёлкнуло, громыхнуло — и дверь вывалилась, повиснув на одной петле. В отсек ворвался свежий воздух, смешанный с запахом вертолётного топлива, гидравлики и горящей проводки. Сразу стало светлее. Первым в дверь вывалился Виталик. Руки и ноги его ходили ходуном, парня периодически потряхивало, видно, контузило здорово. Оказалось, что из лежащего на брюхе вертолёта можно даже выползать.

— Сань, я на земле. Подавай мне ребят, а я их оттаскивать буду, а потом оружие, — предложил Дягилеву Виталик.

Так и попытались сделать. Первых вытащили пилота с мёртвым штурманом. Пилот был небольшого роста, щупловатый такой, но от помощи отказывался, прижимая к себе тело штурмана.

— Я сам! Серёга — мой штурман, — говорил он, шумно шмыгая носом и всхлипывая. Оттащив штурмана метров на пятьдесят от машины, сел, достал две сигареты и прикурил обе. Потом положил Серёгину голову себе на колени, вставил в его мёртвые губы сигарету «ТУ-154» и тихо сказал:

— Покури, братан, напоследок…

Сами выползли ещё двое, остальных выносили. Мёртвых было трое. Штурман, второй номер АГС, ему станиной гранатомета череп раскроило, и снайпер Лёха, этому позвоночник раскрошило. Спал парень, так ничего и не поняв. Из тяжёлых был Аркадий — классный парень, которому до дембеля всего-то ничего оставалось. Его шевелить вообще нельзя было. Перелом позвоночника. Но шевелили. Вкололи промедол и шевелили. Перевязывали себя сами, как могли. Ходячих было четверо. Относительно ходячих. Можно считать техника вертолёта с переломом ключицы и с дыркой в башке ходячим? Или Виталика, который сигаретой так и не попал себе в рот? Пока действовал укол промедола, жить можно было. Поэтому решили действовать. Девять человек «сползлись» на совет. Первым взял слово командир экипажа вертолёта:

— Мнение такое. Помощь к нам уже идёт. И на броне и по воздуху, я полагаю. Михалыч этот район хорошо знает и выйдет на нас быстро. Предлагаю оставаться здесь. Займём круговую оборону и продержимся, пока наши не подойдут.

— Парни, если будете уходить, гранату оставьте, — неожиданно попросил обездвиженный здоровяк Аркаша.