Платный сыр в мышеловке

— Водитель знает. Не телефонный разговор.

— Извини, но у меня полон дом гостей. Давай сделаем наоборот. Ты приедешь сюда, все равно в общей куче тебя не заметят. Здесь все и обсудим…

«Иван» был крайне недоволен, поэтому и заявил, что жизнь Марины будет на моей совести. Я успела сказать, что удивлена, почему он не попросит помощи профессионалов. Но, кажется, меня уже не услышали. Я медленно побрела к двери, отчитаться перед подругой. — Ну?! — вихрем влетела в комнату Наташка, заставив меня обернуться почти вокруг своей оси (немного не дотянула) и пробежаться к старательно взлелеянному мною фикусу. Только чудо помогло увернуться от прямого в него попадания. Чудо было пушистое. На сей раз Плюшка очень своевременно разлеглась в неположенном месте и, перепугавшись до состояния, в котором была готова выскочить из натуральной меховой шкуры, с воплем поскакала вперед. Само собой, путаясь у меня под ногами. Единственным выходом было рухнуть на пол, не доскакав до фикуса. Я им воспользовалась, по собственному почину, ткнувшись головой в кресло. К сожалению, руки, жившие по закону врожденного инстинкта самосохранения, пытались найти хоть какую-нибудь опору, чтобы не повредить дурную голову и все остальное, включая самих себя. Журнальный столик был плохим вариантом. Хотя бы потому, что на его стеклянной поверхности красовалась ваза с ромашками, которую я туда водрузила вопреки мрачным предсказаниям мужа, заявившего о неуместности этой икебаны. Я же первая ее и сшибу. Накаркал!

Непонятно откуда запел мобильник. Падая, где-то его уронила, и не до него было, столик чувствительно врезался в бок, вода из вазы не дала потерять сознание, цветы… Мне не нравится, когда тело живого человека украшают цветами. Чувствуя свою вину в моем улете, Наташка не знала, за что хвататься. Подсказать ей я не могла — постанывая, отплевывалась от воды, обещая самой себе впредь менять воду в вазах с цветами три раза в день, а не наоборот — раз в три дня.

Решив, что отплевываться я могу и лежа — так даже удобнее ей, Наташке, подруга, увлекаемая мелодией мобильника, полезла за ним под диван. Как бы не так! Мобильнику под диваном было куда лучше, чем мне, а Наташка слишком самонадеянна в оценке своих истинных габаритов. Уровня мобильника ей никогда не достигнуть. Пока она бегала за шваброй, телефон замолчал. Ругнувшись в сердцах на меня, она принялась поднимать столик. Но тут опять запел мобильник. Не думая о последствиях, подруга выпустила столешницу из рук, сообщив ей, что посадка, как и в первый раз, будет мягкой. В какой-то мере так и получилось, если исключить мою уверенность в собственной грядущей инвалидности, о чем я возвестила отчаянным воплем.

— Не выдумывай.

Стоя на коленках и кряхтя от усердия, Наташка гоняла под диваном пластиковым концом швабры мобильник, как шайбу. Только издевательски поющую.

— На пенсию по инвалидности фиг проживешь. У тебя еще кошки на иждивении. Есть!!! Блин!.. Ирка, а я ведь уверяла, что оставила у тебя свой шлепанец, ты мне не верила! Вот он, родной, левый. Нашелся! Теперь спущу в мусоропровод. Может, отыщут друг друга на свалке и снова станут прекрасной парой? Второй я три месяца назад туда отправила. А что ему мучиться от одиночества? Какая досада! Ну вот, опять твой граммофон замолчал. Терпения — ноль. Как у тебя. Ты поваляйся там еще чуток, я все-таки добью начатое дело. Только не шевелись, мебель испортишь. Если хочешь, могу намотать на швабру мокрую тряпку и заодно пол под диваном протереть. Сей…час… Вот он, голубчик! Ир, упрямый! Весь в тебя. Явился не запылился оттуда, откуда не ждали. За фикус улетел. Это хорошо. Не буду пол протирать.

Наташка потерла мобильник о мою ногу в спортивной брючине и положила его на диван, уверяя, что ему там будет весьма комфортно. Со мной ей пришлось повозиться дольше, чем с телефоном. Я никак не могла встать на ноги — болел бок, место приложения столика.

— Кто ж знал, что тебе хуже, чем твоему аппарату? — сетовала Наташка. — Но на тебе синяки заживут, как на моей собаке, причем бесплатно — попробуй отыскать у Деньки хоть один, а мобильник от них мигом загнется.

— Кто звонил? — проканючила я, потирая больные ребра.

— На! Любуйся. Мне такое окончание номера неизвестно, — Наташка сунула телефон почти к моему носу.

— Иван Романович перестал играть в прятки! — обрадовалась я, забыв про боль. — О-о-очень интересно. Ну-ка, соединимся, узнаем, действительно ли он собирался прислать за нами машину. Либо обругает за недоверие, либо похвалит за бдительность.

Иван Романович сразу начал ругаться, только на другую тему — почему не отвечаем на звонки. Я сразу решила перевести разговор в нужное — деловое русло:

— Некогда было отвечать, собирались на встречу с тобой. Твой водитель вот-вот за нами прибудет.

В трубке послышалось то ли бульканье, то ли квохтанье. Кажется, Иван Романович закашлялся.

— Я… ско…ро буду! Ни…кому не… открывать, на звонки не… отвечать.

— Так ты же адреса не знаешь!

— Знаю, вы же мне при первой встрече паспорта предъявляли. Все, позвоню от подъезда.