Артём с Полиной уехали из клиники через час, а ещё через несколько часов Элену перевезли в палату. Её состояние стабилизировалось, но девушка всё ещё была без сознания. Врачи не давали прогнозов о том, когда она очнётся, а я так и не смог оставить её одну. Весь день просидел возле её кровати, отлучаясь лишь по острой необходимости, оставляя вместо себя двух проверенных бойцов. А потом снова возвращался, и вглядывался в безмятежные черты лица Элены, вновь и вновь вспоминая подробности той самой ночи, когда увидел её впервые, и после которой её жизнь превратилась в ад. А потом сам не заметил, как начал говорить вслух, рассказывая ей всё, что тогда произошло. И пусть Элена меня не слышала, но с каждым словом становилось всё легче, как будто из проколотой раны постепенно выходил гной, который отравлял организм всё это время. Я говорил, погружаясь в воспоминания так глубоко, что уже не разделял черту между воспоминаниями и реальностью. Казалось, я сейчас не в палате клиники, а в том самом доме, где всё произошло. Я словно заново пронизывал всё сквозь себя, чувствовал свои шаги в тёмном доме, ощущал дрожь в руке от только что совершённых выстрелов, слышал бешеный грохот своего сердца, когда на втором этаже дома нашёл первое тело. Это был мальчик лет двенадцати, он спал в своей кровати, по крайней мере так мне показалось вначале. Но что-то заставило подойти ближе, и кровь в жилах заледенела уже навечно. Он был мёртв. Даже пульс не нужно было прощупывать, чтобы понять, что его уже не спасти. Выстрел произвели сквозь подушку, которая валялась в нескольких метрах от кровати, отброшенная убийцей, и заляпанная бурыми пятнами крови. Такими же, как и на лице парня. Я вышел из комнаты, на автомате делая шаги, не в силах справиться с увиденным, зашёл в следующую. Женщина так же казалось спящей, но на этот раз я не остановился возле двери, прошёл сразу же к её кровати, и понял, что и здесь царит смерть. В центре её лба была аккуратная дырочка, а на тумбочке лежали те самые серьги, что сейчас были в моей руке. Врачи их сняли с Элены перед операцией, и отдали мне. Лазурные капли переливались в свете настольной лампы, обрамлённые серебряными ветками с небольшими шипами. Я сжимал их в ладони, чувствуя, как шипы впиваются мне в кожу, прокалывая её, и пачкаются в моей крови. А я не ощущал боли, лишь садистское удовольствие, плавно растекающееся по телу и отторгающее на время боль в груди.
Когда я закончил свой рассказ, Элена всё ещё была без сознания, и в тот момент я наконец понял, что знаю, как наказать Дэвида. Притушил в лампе свет, в последний раз взглянул в лицо девушки, и вышел из палаты. Артур Холл только на следующий день узнает о том, что я покинул город, иначе бы не отпустил. Потому что сюда я больше не вернусь. В аэропорту Майами девушка-кассир с очаровательной улыбкой продала мне билет в один конец.
Глава 10. Элена
Очень сложно просыпаться с ощущением предательства, с этим вкусом горечи и яда на языке. Когда нет сил плакать, когда не чувствуешь боли, и когда понимаешь, что в этом мире для тебя места нет.
Я очнулась в палате. Ужасно хотелось пить, а конечности не слушались, не было сил поднять даже руку, чтобы нажать на кнопку вызова персонала. То, что я здесь, для меня не было шоком. Я прекрасно помнила, как выходила из бара, как чувствовала страх, и ощущение неправильности происходящего. Словно я что-то делала не так. Помнила боль от кипящих пуль в своём теле, помнила страх в глазах Беса, и то, как он гладил меня по волосам. Это не было, как описывают в книгах, что я проснулась в счастливом неведении, а потом на меня обрушились воспоминания. Мне ничего не снилось, а потому не с чем было спутать реальность, в которую я вернулась. Реальность, в которой мой дядя убийца, а я жалкая слабачка, которая не в состоянии отомстить за смерть родных. Меня все обводят вокруг пальца. Бес, который всем дорог, и которого так любят… Какая мне разница, кто он сейчас. Мне важно лишь то, что однажды он спустил курок, и оборвал жизни моих близких. Я не должна его жалеть, всё это было слабостью, которую следует забыть. С ним всё просто. Забыть. Ненавидеть. Терзать. Но Дэвид… Зачем? Ради компании? Но почему именно сейчас? Почему не раньше, не в любой другой день? Почему он хотел убить нас вместе с Бесом? Столько вопросов, и ни одного ответа… Лишь ощущение пустоты внутри, грызущей твою плоть, и обгладывающей кости. А я слабая, безрукая, бестолковая, и даже жалость к самой себе перестала ощущать в эту ночь навсегда.