Платье цвета полуночи

— Туп Вулли, ей-же-ей, у тебя мозговьев не хватит, чтоб носяру сморкануть! Каковску куску в «шоб никто ни мал-мала словца ни сказанул» ты не бумс-бумс? Ох, раскудрыть!

За последним восклицанием последовал шум потасовки.

Господин Болен опасливо вскинул глаза к крыше и придвинулся ближе.

— Видишь ли, твоя мама очень за тебя беспокоится. Ты ведь знаешь, она только что снова стала бабушкой. Она всеми ими ужасно гордится. И тобой тоже, конечно, — торопливо добавил он. — Но ведьминские дела, ну, это не совсем то, чего молодой человек ждёт от будущей жены. А теперь, когда ты и молодой Роланд…

Тиффани справилась и с этим. Умение справляться — это же часть ведьмовства. Отец глядел так горестно, что Тиффани с деланой бодростью промолвила:

— На твоём месте, пап, я бы пошла домой и хорошенько выспалась. Я всё улажу. Собственно, вот и моток верёвки, но теперь он мне, кажется, не понадобится.

Отец облегчённо выдохнул. Нак-мак-Фигли вызывают немалое беспокойство у тех, кто не знает их как следует, хотя, если подумать, даже если ты знаком с ними очень долго, они всё равно вызывают немалое беспокойство: войдя в твою жизнь, Фигли меняют её на «раз-два».

— И вы всё это время там сидели? — воззвала Тиффани, как только отец торопливо вышел за дверь.

В следующее мгновение вниз обрушился дождь из соломинок и Фиглей.

Злиться на Нак-мак-Фиглей — всё равно что злиться на погоду или кусок картона: дело бесполезное. Но Тиффани, тем не менее, попробовала: это уже вроде как вошло в привычку.

— Явор Заядло! Ты обещал за мной не шпионить!

Явор поднял руку.

— Лады, то-то и оно, точняк, но дык енто ж одно из не доразумениев, хозяйка, потому как мы ваше даже не шпиёнствовали, так, ребя?

Над толпой маленьких сине-красных фигурок, что заполонили собою весь пол, загремел дружный хор откровенного вранья и лжесвидетельств.

— Явор Заядло, ну почему ты продолжаешь врать, даже если тебя сцапали с поличным?

— А, ну, дыкс, это дело плёво, госпожа, — отвечал Явор Заядло, формально — глава клана Нак-мак-Фиглей. — Чё толку вракать-то, ежели ты ничо дурственного не створил? Короче, я смертно поранен прям в потрох, слухая этаку клевятину на моё добро имище, — широко ухмыльнулся он. — Сколько ж раз я те вракал?

— Семьсот пятьдесят три раза, — отозвалась Тиффани. — Всякий раз, когда обещал не вмешиваться в мои дела.

— Ах-ха, ну дыкс ты ж всё ишшо наша громазда мал-мала карга, — возразил Явор.

— Может, так, а может, и нет, — надменно отозвалась Тиффани, — но я уже куда более громазда и значительно меньше мал-мала, чем прежде.

— И куды больше карга, — радостно подхватил чей-то голос. Тиффани и приглядываться не понадобилось, чтобы понять, чей он. Только Туп Вулли мог вот так сесть в лужу по самые уши. Девушка поглядела сверху вниз на его сияющую физиономию. И ведь он вообще никогда не понимает, что делает не так.

Карга! Звучит не слишком-то лестно, но для Фиглей любая ведьма — карга, сколько бы лет ей ни было. Они ничего такого не имели в виду — ну, то есть, наверное, не имели, с Фиглями никогда не знаешь наверняка, — а Явор Заядло порою произносил это слово с ухмылкой. Но ведь это не их вина, что для любого, в ком не шесть дюймов[11] росту, оно означает страхолюдину, которая причёсывается граблями, а зубы у неё хуже, чем у старой овцы. Если тебя называют каргой в девять лет — это по-своему забавно. А вот когда тебе почти шестнадцать, и день выдался тяжёлый, а поспать почти не удалось, и очень, очень не помешало бы помыться, оно не то чтобы смешно.

Явор Заядло явно это заметил: он обернулся к брату и рявкнул:

— Ты памятуешь, о брат мой, что бывает такой рядь, когда тебе лучше б голову в утятин зад всунуть, чем рот раззявливать?

— Звиняй, Явор. Я тута утятины не узырил.

Глава клана Фиглей опустил взгляд на Амбер, мирно спящую на полу под одеялом, и внезапно серьёзности в мире поприбавилось.

— Будь мы тута, когда ремень в дело пошёл, гад бы свету не взвидел, точнякс, — заверил Явор Заядло.

— Значит, повезло, что вас здесь не оказалось, — нахмурилась Тиффани. — Вы что, хотите, чтобы к вашему кургану заявились люди с лопатами, а? Держитесь от верзунов подальше, вы меня слышите? Вы их нервируете. А когда люди нервничают, они злятся. Но раз уж вы всё равно здесь, можете причинить пользу. Мне нужно отвезти эту бедняжку к кургану.

— Ах-ха, мы смекаем, — отвечал Явор. — Разве ж не сама кельда нас сюда к тебе спослала?

— То есть она об этом знала? Джинни знала об этом?

— Я ни бум-бум, — опасливо отвечал Явор. Говоря о жене, он всегда чувствовал себя неспокойно. Он без памяти любил Джинни, и при одной только мысли о том, что она глянет на него хмуро, колени Явора превращались в желе. Жизнь всех прочих Фиглей сводилась главным образом к дракам, воровству и выпивке, ну и вдобавок ещё приходилось, скажем, добывать еду (её они по большей части тоже воровали) или заниматься стиркой (чего они по большей части не делали). А вот Явор Заядло, как муж кельды, должен был ещё и выдавать Объясняться, а это для Фигля работёнка не из лёгких.