Платье для смерти (ЛП)

— По — видимому. У нас есть письма, а мама ничего не сказала по поводу подчерка.

Джимми наклонился вперед.

— Прошло двадцать лет. Она могла ошибиться. Люди — худшие свидетели.

— Он здесь, — сказала Лора. — В городе. И он видел меня в новостях.

— Разве ты не особенная? — проворчала Руби.

Джимми ухмыльнулся.

— Давай, продолжай.

— Как ты заметил, двадцать лет — хорошее круглое число. Что, если он сидел в тюрьме за участие в перевороте или чем — то подобном? Незначительной и глупой вещи, из — за которой все они попали в беду и были заперты на острове на две недели? А что, если он вернулся сюда, оставить нам эти письма, а потом он каким — то образом узнает, что платье пропало из Метрополитена …

— Эй, эй, — сказал Джимми, подняв руки. — Ты ищешь связи без каких — либо фактов. Мы говорили об этом.

Лора откинулась на спинку стула, разминая шею, сначала просто, чтобы перестать бесится, но Джимми был прав, его нужно было выслушать.

— Эти письма появились в тот день, когда в новостях появилась информация о подмене платья. Мы знаем, что он наблюдает за нами, он так и сказал.

— Наблюдает за тобой, — сказала Руби.

Лора уловила намек на ревность, какую она сама испытывала к Руби и маме, что один ребенок был немного предпочтительнее в родительском сердце.

— Мы также знаем о том, что он наблюдает, потому что в письмах нет обратного адреса.

— А это значит? — подсказал Джимми.

— Это значит, что он знает, что может найти нас, когда мы ему понадобимся. Но не хочет, чтобы его нашли. Но он хочет, чтобы мы знали, что он здесь. — В письмах было еще кое — что, что она почувствовала, но не стала заострять внимание, будучи крайне расстроенной. Кангеми писем не взял, поэтому она вытащила их из сумки и открыла свое. Бумага была вырвана из перфорированного блока. Она протянула его Джимми.

— Понюхай это.

— Нафталиновые шарики.

— Что думаете? — спросила Лора.

Руби принюхалась и пожала плечами.

Лора проверила мамино письмо. Пахло так же.

— Блокнот лежал среди шерстяных вещей? — предложила Лора, но это не имело никакого смысла. — Нафталиновые шарики используются только для хранения, и только в квартирах, где живете, поэтому предположения о двадцатилетнем заключении безосновательно.

— Сказал житель Нью — Йорка, который вырос в квартире с контролируемой арендной платой, — сказал Джимми. — Многие люди хранят вещи на складе, когда уезжают. А когда возвращаются, то забирают их.

— Значит, моя теория верна? — с надеждой спросила она.

— Боже милостивый, Лора. Хочешь печеньку? — Руби, огрызнулась.

— Ты летела экономом?

— Да, вообще — то, и спасибо, что спросила.

Лора взглянула на сестру. Единственной строчкой макияжа было черное пятно под левым глазом, а волосы с одной стороны выглядели растрепанными. Она обняла Руби за плечи.

— Ты выглядишь как тряпичная кукла, но я люблю тебя.

Руби отпихнула ее.

— Итак, — вмешался Джимми. — Место для хранения.

— Что? О, место для хранения. Мы находим, где он хранит свои вещи, и заглядываем туда. — Она посмотрела на мужчину, чтобы понять, о чем он думает, но его лицо ничего не выражало.

К ней подошла доктор с взъерошенным хвостиком, торчащим из — под голубой шапочки.

— Она еще под наркозом, но операция прошла хорошо. Были некоторые трудности, но с ней все будет в порядке. Через полчаса мы переведем ее в палату.

Все трое испытали такое облегчение, что следующие тридцать минут они не говорили ни о чем, кроме расположения ванной комнаты, цвета обивки и положения заходящего солнца.

Дядя Грэм и его дочери Донна и Дайан пришли с цветами и воздушными шарами. Дядя, как обычно, шутил, а девушки были одеты в сочетание «Target» и «Proenza Schouler». Лора представила Джимми как маминого друга, и все они попытались проникнуть в ее палату, когда выходила медсестра. Подошел лечащий врач, по возрасту не старше Лоры.

Доктор отсек половину толпы.

— Четверо за раз, пожалуйста, — сказала она с широкой улыбкой утешительно властным тоном.

— Я, Руби и Джимми пойдем, поздороваемся, и она вся твоя, — сказала Лора дяде.

Когда они вошли, мама лежала, отвернув от них голову. Лора подумала, не убило бы ее и Руби то, что Джимми оставался снаружи на пятнадцать минут, пока они ее прихорашивают. Не ради Джимми — он казался достаточно милым парнем, — а для мамы, которая хотела бы, чтобы ее видели в лучшем виде.

Джимми остался у двери, пока Лора и Руби обнимали и целовали. Мама, уставшая и капризная, прогнала их, жалуясь на слабость и боль.

Когда они успокоились, мама прошептала: «Джимми пришел?»

— Он прямо за дверью, — сказала Руби. — А дядя Грэм и девочки в холле.

Мама перевернулась на спину.

— Он может придти сначала один?

Лора втянула Джимми, а Руби поднялась, чтобы уйти.

— Один вопрос, — сказала Лора. — У папы было место для хранения вещей?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что. — Она вела себя так, как если бы это был настоящий ответ, полный смысла от начала до конца, передающий тот факт, что она ожидала ответа без объяснения причин.

— Бывало, он хранил вещи в дедушкином гараже. Его используют как склад. — Она пожала плечами, морщась от усилия.

Лора взяла Руби под руку.