Пламя зимы

– Мы теперь в безопасности, Бруно? – спросила Мелюзина сдавленным от страха голосом. Я сдержал Барбе, и он пошел шагом. Когда мы поравнялись с Мелюзиной, я повернулся и посмотрел на нее.

– Мы в большей безопасности, чем большинство путешественников, – ответил я мягко, заметив, как побледнела и напряглась Мелюзина. – Сейчас не те дороги, какими они были во времена короля Генриха, и я не думаю, что какие-нибудь бандиты побеспокоят себя тем, чтобы напасть на нас. Я хоть хорошо, но небогато вооружен, да и ты невзрачно одета.

Страх на ее лице сменился изумлением.

– Бандиты? – повторила она. – Я думала, что мы бежим от короля!

– Бог мой! – воскликнул я. – С чего ты взяла это?

– Ты дал мне понять это, – огрызнулась Мелюзина. – Ты сказал, что если мы не уедем сейчас, то мы вообще можем не уехать. Что ты имел в виду, если не то, что король в гневе?

– Совсем наоборот, – признался я. – Стефан, кажется, чувствует, что не может обойтись без меня. Мне жаль, что я напугал тебя, но почему ты подумала, что я так внезапно потерял расположение короля, что побег стал единственным выходом?

Мелюзина не сразу ответила мне, но потом объяснила, что она подумала про повозку и охранников.

– Я подумала, что то, что я рассказала епископу Винчестерскому о нашей поездке, представляло какую-то тайну. А когда ты вдруг не пришел ночевать и не прислал мне записку, я испугалась, что ты потерял доверие короля. Я позволил ей закончить свой рассказ, не задавая вопросов. То, что она рассказала мне, вновь пробудило мои опасения о натянутости в отношениях между королем и епископами. Видимо, я нахмурился, потому что Мелюзина добавила:

– Наверное, то, что я сделала, глупо и опасно. Мне так жаль. Я не могу избегать королеву, но я могу…

– Нет, нет. – Я улыбнулся и похлопал ее по руке, сжимавшей поводья лошади. – Твой рассказ Винчестеру не может принести никакого вреда ни тебе, ни мне. А если чем-то и повредит, то это моя ошибка, что я не предупредил тебя держать наш отъезд в тайне. Но ничего страшного здесь нет. Мой отпуск не был тайной. Бог видит, Стефан вздыхал и жаловался всем своим приближенным, что я попросил отпуск в самое неподходящее для него – время. Почему же об этом не знал Винчестер?

– Ты просил об отпуске? – повторила Мелюзина. – Но почему ты сказал мне, что король приказал тебе везти на север его послания?

– Да, клянусь тебе, что так оно и было, но король толкует все по-своему. Это Валеран де Мюлан убедил его послать меня…

– Валеран де Мюлан? – выдохнула Мелюзина. – Что у тебя с ним общего?

– Стараюсь общаться с ним как можно меньше, – ответил я, – но, к сожалению, Валеран де Мюлан – ближайший друг и советник Стефана, и я не могу избегать его, не должен этого делать.

– Но ведь ты сам не человек Валерана, ведь нет?

– Нет. Я слуга короля и королевы, и эта двойная верность не мешает мне, потому что желания королевы служат только на благо королю.

Я ответил незамедлительно и твердо, и удивленно посмотрел на Мелюзину: почему ее вопрос был задан с таким жаром? Ее интерес предполагал какую-то связь между ней и Валераном. Но это смешно и невероятна, если только он не останавливался в Улле и там не возникла между ними какая-то связь. Мелюзина отвернулась, и я не мог видеть ее лица, но она сжала поводья с такой силой, что ее пальцы побелели. Через какое-то время они стали приобретать свой нормальный цвет, и Мелюзина повернулась ко мне.

– Тогда почему Валеран повлиял на решение короля послать тебя на север? – спросила она.

Не могу сказать, спросила ли она это из простого любопытства, или это был тонкий ход, чтобы отвести мои мысли от ее интереса к Валерану.

– Он думает, что, когда я не на службе и меня нет в спальне, ему будет легче узнавать, что говорит и делает король, – объяснил я Мелюзине. – А наиболее верный путь удалить меня, когда обсуждаются опасные для Валерана вопросы, – это вообще отослать из дворца.

В сияющих глазах Мелюзины отразился интерес.

– Если Валеран, как ты говоришь, наиболее близкий друг и советник короля, то почему он чувствует необходимость так тщательно наблюдать за королем?

– У короля были другие близкие друзья и советники, которые потом потеряли свое влияние, – медленно ответил я, не уверенный, насколько умно и безопасно говорить это Мелюзине. – Имея расположение короля, эти люди сказали или сделали что-то действительно оскорбительное для него. Однако я не уверен, что Валеран понимает это. Да и сам он не символ верности. Я рассказал Мелюзине, как Валеран предал короля Генриха. Она выслушала меня, но ни один мускул не дрогнул у нее на лице.

– Я понимаю, – кивнула Мелюзина. – Если Валеран сам бесчестный человек, то он также не может доверять другим, И поэтому он отправил тебя, чтобы иметь возможность покупать информацию у того или другого из королевских рыцарей и оруженосцев. Таким образом, он будет знать, кто и что сказал против него и какое обвинение ему предъявлено. Да, все это понятно, но почему именно сейчас? Почему не шестью месяцами раньше или позже?