Пламя зимы

– Решай это с ней, – повторил он. – Я распорядился, чтобы она спала не здесь, а в зале и пришла к тебе снова утром. А сейчас у меня есть кое-что рассказать тебе куда поважнее, чем о служанках. Король приказал мне отвезти кое-какие послания на север и разрешил мне взять тебя с собой.

Секунду я смотрела на него, кажется, с открытым от изумления ртом, а потом сглотнула и произнесла:

– Поехать с тобой? Но зачем?

Бруно тоже посмотрел на меня, стараясь, я думаю, разглядеть выражение моего лица в слабом свете ночника.

– Ты не хочешь ехать? – осторожно спросил он.

– О да! – воскликнула я. – Конечно, да… Но это не может быть так скоро… И я не понимаю, зачем…

– Я предупреждал тебя, – сказал он, – что если ты опять попытаешься сбежать от меня домой, как это было раньше…

– Нет, нет, – заволновалась я. – Я…

Я собиралась сказать, что я не такая дурочка, но, оказывается, раньше уже пробовала сбежать, и поняла, что он не поверит теперь моим словам.

– Я уже пришла в себя и понимаю, что это было бы очень глупо, что это только доставило бы моим людям много неприятностей.

– Я надеюсь, что ты говоришь правду, но мне кажется, что ты очень уж мечтаешь…

– Только потому, что я хочу избавиться от этих королевских дам.

И я объяснила, что нахожусь между двух огней: с одной стороны – Мод, которая не доверяет мне, а с другой – остальные дамы, которые почувствовали, что оказались в глупом положении, и невзлюбили меня.

– Если я побуду без них какое-то время, мне будет легче потом изменить свое поведение. И я устала от того, что меня держат за слабоумную.

Это было правдой, даже если мне и пришлось ощутить это в полной мере лишь в течение нескольких дней, а не многих месяцев. Бруно рассмеялся, но я почувствовала, хоть и не могла хорошо рассмотреть, что его глаза все еще настороженно смотрели на меня. Он сказал лишь:

– Я и не удивлюсь.

– Но я все же не понимаю, для чего король разрешил посыльному взять с собой жену, – торопливо добавила я.

Мне не нужна была длинная лекция на тему, почему неумно играть в кошки-мышки.

– Это особый случай, – начал Бруно, положив под голову подушку и сладко растянувшись. – Эти послания – дело не очень срочное, поэтому мы можем не спешить. Кроме того, мы будем проезжать мимо Джернейва, где я родился и вырос. Король любезно поддержал мое желание представить тебя людям, которые были очень добры ко мне и заботились обо мне.

– Но я думала… – я не знала, как спросить, чтобы не сделать ему больно.

– Ты думала, что незаконнорожденный сын путаны родился и вырос в канаве? А как ты думаешь я обучился военному делу и достал личное снаряжение?

– Я ничего такого не думала, – сразу отпарировала я, досадуя, что он подумал самое худшее, в то время как я старалась пощадить его. – Я считала, ты поссорился со своей семьей и не общаешься с ними.

– Никакой ссоры не было, и я уверен, что меня радостно примут в Джернейве.

Он сделал паузу, как бы подбирая нужные слова, а потом сказал:

– Сэр Оливер, – а я должен сказать тебе, что не сын сэра Оливера, хоть мы с ним похожи, – который многие годы был смотрителем Джернейва, охраняющим права своей племянницы, леди Одрис… – Он опять замолчал, видимо, раздумывая, стоит ли тут что-нибудь еще добавлять, но продолжил, очевидно, свою главную мысль: – Сэр Оливер выслал меня из Джернейва, так как боялся, что владельцы более мелких поместий, присягнувших Джернейву, могут предпочесть меня леди Одрис. Я сразу уехал, потому что любил леди Одрис больше всего на свете, больше жизни. Но она теперь замужем, за сэром Хью Лайкорном…

– Лайкорном-единорогом? – перебила я, чтобы хоть что-нибудь сказать, не желая больше слушать о его любви к этой леди Одрис.

Несмотря на то, что наш союз был недобровольным и нежеланным с моей стороны, меня возмутило: как смел он плакаться своей жене по такому поводу и горевать о замужестве другой женщины?!

Он хмыкнул, и я сразу поняла, что он разыграл меня. Если сэр Оливер был дядей Одрис, а Бруно не был его сыном, но был на него похож, то Одрис должна быть по крайней мере его двоюродной сестрой, если не единокровной. Своим смешком он выдал себя. Похоже, особого горя для него в замужестве леди Одрис не было. Не было у него и злости на то, что я его прервала, но я полагала, нужно позволить Бруно досказать эту историю, и я очень хотела услышать ее. Я коснулась его руки:

– Прости меня, я не хотела перебивать тебя, поверь, я очень заинтересовалась всем этим.

Все еще улыбаясь, он погладил другой своей рукой мою, которая осталась лежать на его руке. Прежний бессмысленный страх опять поднялся во мне, но на этот раз я поборола его, стараясь не обращать внимания на странную внутреннюю дрожь и совладать со своим дыханием. Я не убрала руку и не рассердилась на него за этот беспричинный страх. Боже мой, чего я должна бояться с Бруно?