Пламя зимы

– Она может оказаться просто краткой, если он проведет ее в королевских войнах, – выпалила я, не подумав.

К моему изумлению, королева вздрогнула, как будто я ударила ее. Слезы брызнули из ее глаз, и она закрыла их. Я невольно протянула руки и коснулась ее руки. Я поняла, что она очень любит своего мужа и брак для нее как раз то, что она сказала мне: что ее страхи, должно быть, даже глубже и ужаснее моих, а причина для них – та же, что и у меня. Я отдернула руку, схватила свою чашку и поднесла к губам раньше, чем она открыла глаза, но я знала: она почувствовала мое прикосновение. Королева больше ничего не сказала, поднялась и вышла. А я закончила свой завтрак, стараясь выбросить из головы ее слова и думать, например, о путане, которую Бруно прислал мне прислуживать, и своем обещании посмотреть, чем бы ей подкрепиться.

Мне удалось снести вниз добрую порцию еды с дамского стола. Он, видимо, должен был служить и девичьим столом, но я вряд ли смогла бы попросить о месте для нее среди прислуги замка, поскольку она было одета в лохмотья, а к этому даже мальчишки из псарни относились с презрением. Я придумывала, что бы я сказала какой-нибудь королевской даме, которая проследила бы за мной, но этого не случилось. Наверное, слежка за мной теперь была обязанностью Бруно, или же он сказал королеве, что я попалась на крючок после предложения вернуть свои земли и теперь буду вести себя спокойно и послушно.

При этих мыслях меня захлестнул приступ ярости, но я не была ни настолько умна, ни настолько глупа, как решила королева. У меня еще было время разобраться, не ловушка ли это. Кроме того, я с трудом понимала, где я нахожусь и как добраться до Улля. К тому же то, что я подумала в первый же день своего «выздоровления», все еще оставалось правдой: для своих людей в Улле я была бы более опасной, чем полезной, если бы сейчас сбежала к ним.

Когда я вернулась в королевский зал, там оказалось так шумно и людно, что мне пришлось задержаться в дверях. В комнате было очень много народу – и мужчин, и женщин. Я осторожно протиснулась и вскоре заметила свободное местечко рядом с камином, где королева разговаривала с очень богато одетым мужчиной, наверняка с королем. Это был высокий блондин, очень красивый. Его лицо показалось мне знакомым. Я отбросила эту мысль, чтобы позже об этом подумать, настолько сильное впечатление произвел на меня Стефан, точнее даже то удовольствие, с которым он разговаривал с королевой, держа ее за руку и глядя на нее сверху вниз. Выражение его лица откликнулось во мне странным волнением, и у меня в памяти всплыли слова Мод о наслаждении счастливым браком. Ее лицо тоже преобразилось. Вроде бы ничто не могло сделать ее черты прекрасными, и тем не менее она похорошела.

У меня не было больше времени наблюдать, потому что мое внимание привлек Бруно, коснувшись моей руки. Он смотрел на меня с тревогой, и я, подняв брови, надменно взглянула на него, полагая, что он ждет моей реакции на то, что прислал ко мне в служанки путану.

– Я надеюсь, ты не наговорила никаких глупостей королеве насчет своей преданности королю? – сказал он тихо, привлекая меня к себе, чтобы я могла его услышать. – Я сожалею, но я не известил тебя о разгроме Дэвида. Тебя следовало предупредить, чтобы ты имела время собраться с мыслями, но сначала я не мог отойти от короля, а позже был уверен, что ты уже слышала эту новость.

Мне как раз на руку оказалось длинное и витиеватое извинение Бруно, так как я успела переключиться и решила иначе выразить свое раздражение.

– Я сказала королеве в точности то же самое, что собираюсь сказать тебе. – Я говорила так же тихо, как он, и не убрала его руку со своей талии, но и не пыталась скрыть в своем голосе сильного приступа гнева. – Меня не заботит, побежден король Дэвид или победил, и никогда не заботило.

Тревога исчезла из глаз Бруно, и он слегка прижал меня к себе.

– Она не поверит тебе, разумеется, но это лучшее, что можно было сказать. Я…

– А ты веришь мне? – оборвала я его. Я была рассержена, но в то же время мне было интересно, солжет ли он, сказав, что верит.

Медленная улыбка появилась на его губах и осветила его темные глаза. В этом было что-то такое озорное и заразительное, что заставило меня улыбнуться ему в ответ и почти забыть про путану.

– Почему бы нет? – отпарировал он, а затем еще шире улыбнулся и добавил: – я думаю, что верю тебе, но не скажу почему, так как ты начнешь возражать, а я хочу видеть тебя в хорошем настроении. И еще у меня для тебя новости. Надеюсь, ты сочтешь их хорошими.

– Я наверняка сочту их самыми худшими новостями на свете после такого вступления, – сказала я. Но я не могла больше сердиться. Я едва сдерживала улыбку, готовая расхохотаться от такого поддразнивания.

– Ну, тогда я не скажу своих новостей совсем, – высокомерно ответил Бруно.

– Я чуть не задохнулась от возмущения: я поняла, что попалась.

– Да зачем тебе было беспокоиться говорить мне что-то, если ты мог оставить все при себе? – зло спросила я.

– Бруно широко раскрыл глаза, изображая изумление.