Пламя пышет

Опьяненный запахом воды
И подгнивших деревянных балок,
На пристани проталкиваюсь сквозь ряды
Торговок, предлагающих молоко и сало.

И как-то легче на душе от тесноты,
От русских платков, косынок и шапок;
Забавно видеть, как, раскрыв рты,
Мальчуганы синеглазые топчутся косолапо.

И не хочется, досадно возвращаться, но гудок
Настойчиво призывает к каютам.
Волосы шевелит легкий холодок
И пахнет каким-то особенным уютом.

И, когда отходит, попыхивая, пароход,
Мне кажется, что я покидаю свой родной город.
Хорошо еще, что ясен небосвод
И что я так чертовски молод!

«Среди длинных уличных кочек…»

Среди длинных уличных кочек,
Среди странных, горящих глаз
Надеваю я темный платочек
И бегу в назначенный час.

И витринных улыбок не вижу
И колесных упругих угроз.
Надеваю длинную лыжу.
Поздний вечер. Колкий мороз.

«Я – портной, торгую очень бойко…»

Я – портной, торгую очень бойко.
Шелк, парча, костюмы и пальто.
У меня особенная кройка
И со мной не смерится никто.

Для детей и взрослых я умею
Свой фасон единственный найти.
Даме полной утончу я шею,
Красоту сумею навести.

Я – портной. Мои товары – буквы.
Их сложу и выйдет мадригал.
Ах, от книг моих не оторвете рук Вы,
Ведь не даром я страдал, грустил, писал.

«Молоко кипятится на спиртовке…»

Молоко кипятится на спиртовке.
В окно стучится мерзлый снег.
Я рисую силуэты Вашей головки.
В соседней комнате песни коллег.

Пусть там стучат всё время посудой,
Пусть там балалайка беспрерывно бренчит –
Я Вас никогда, мой друг, не забуду,
Как не забуду русский алфавит.

Пью молоко и заедаю галетой,
А в мечтах – Ваша шаль и теплый диван.
Почему в любви несчастны все поэты!
Будет ли мне на этот вопрос ответ дан?

Гибель кучера

Туманит голову разжиженная каша
Костей изломанных, покрытых мясом.
Теперь – ничто, а был румяный кучер Яша,
Кричавший: «берегись, с дороги» басом.

Кафтан изодран; две руки отдельно
Каким-то чудом целые, окрестясь…
Остатки тела грустно, колыбельно
Окутала, как ватой, уличная грязь.

Толпа зевак струит пустые взгляды,
Дрожат колени. Страх блестит, как моль.
Холодный воздух отравляют яды
И на душе печаль и боль.

«Я опять, как маленький…»

Я опять, как маленький,
Я опять в саду.
Ротик чистенький, аленький.
Я вишни краду.

Садовник не бдительный
Ушел с поста.
Мой путь утомительный,
Как верста.

Ах, что Вы скажете:
Я горю, как огонь,
Может быть Вы завяжете
Мою ладонь.

Кровь течет струйкой аленькой,
Я боюсь и кричу,
Я совсем как маленький.
(Я не шучу).

«Стоять на пристани плывучей, зажавшись…»