Пламя одержимости

Анна так и сделала, держа руку в нескольких дюймах над огоньком и морщась от обжигающего кожу жара.

– Отец, я согрешила против тебя, – слабо пролепетала она. – И недостойна называться твоей дочерью. Будь милостив ко мне, грешной!

– В чем же ты согрешила? – спросил он у нее.

– Я… я сомневалась в тебе. И несправедливо обвинила тебя.

– И оказалась совершенно никчемной, – добавил Моисей. – И бестолковой.

– Д-да…

– Скажи это!

– Я была никчемной и бестолковой, – пробубнила Анна.

– Опусти руку пониже и скажи это громче!

Она слегка опустила руку – пламя почти коснулось кожи.

– Отец, я согрешила…

– Ниже!

Теперь ее ладонь уже коснулась пламени, и запах горелой плоти наполнил воздух. По щекам у Анны текли слезы, когда она плакала от боли.

– Будь милостив ко мне! Я сомневалась в тебе… Я была никчемной и бестолковой… Я была бестолковой!

Он поднял руку.

– Хватит.

Анна убрала руку, поскуливая от боли.

Моисей сочувственно улыбнулся ей.

– Отпускаю тебе грехи твои во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

– Аминь, – пробормотала Анна, прижимая руку к груди.

– Я решил, что второе крещение мы все-таки совершим сегодня, – сказал он ей. – Негоже откладывать дело Господне из-за какой-то полиции.

– Хорошо, – прошептала она.

– Иди и займись этим.

Когда Анна ушла, Моисей был почти уверен, что гнев и сомнение, которые он ранее приметил у нее в глазах, исчезли без следа.

Глава 18

Эмили в молодежном приюте нравилось, потому что она спала в одной комнате с мамой и Роном и каждое утро пила сок, которого ей раньше практически не перепадало, и не нужно было ходить в школу и сидеть рядом с вонючкой Норманом. И мамочка тоже была тут счастлива, часто улыбалась и даже смеялась, и это было здорово. Эмили скучала по папе, потому что папа читал ей сказки на ночь, а здесь никто не читал ей сказки на ночь, хотя если б он услышал, как счастлива тут мамочка, то тоже захотел бы прийти. И ей нравилась Анна, потому что Анна позволяла ей смотреть телешоу сколько захочется – даже такие, как «Губка Боб Квадратные Штаны», которое, по маминым словам, было слишком жестоким, и угощала ее сладостями и рассказывала всякие интересные вещи про Бога.

Но сегодня Анна поранила руку и даже немного поплакала. Иногда дома мама тоже ранилась и после этого плакала. А еще Анне надо было срочно заняться какими-то взрослыми делами, так что за Эмили и Роном теперь присматривала Роуз. И Роуз сочла, что Эмили не следует слишком много смотреть телевизор, и предложила ей вместо этого порисовать, что было несправедливо, поскольку Эмили и так все утро рисовала, потому что днем планировала смотреть телевизор, а сейчас Рон спал, и ей было скучно, поэтому она решила поискать маму.

Мама в этом молодежном приюте была все время занята. Так что Эмили пошла искать ее и сначала заглянула на кухню, но мамы там не было – только Гретхен, которая мыла кастрюли и тоже была явно занята, поэтому Эмили не хотела ей мешать. Когда взрослые были заняты, то иногда очень злились, когда Эмили к ним лезла. В результате Эмили вышла на улицу, потому что услышала оттуда какие-то разговоры, но это были несколько мужчин, и они несли тяжелые на вид жестяные банки, и Эмили спросила, что это в банках, но ей никто не ответил, и ей не понравился запах, и она замерзла, поэтому вернулась внутрь.

А потом она увидела, как Роуз разговаривает с Мириам, поэтому подошла спросить, где мама, но не стала прерывать их разговор, потому что мама указывала ей, что это невежливо.

– …не знаю, – говорила Роуз. – Анна сказала, что он все еще включен, но сейчас я никак не могу его найти. А Отец занят.

– А как насчет списка? – спросила Мириам. – Я слышала, что в нем Гретхен, но я тоже в этом списке, и два месяца назад ничего не вышло, так что я хотела бы еще разок попробовать.

– Это Богу решать, – отрезала Роуз.

– Да, – пробормотала Мириам. – Только вот Бог почему-то каждый раз выбирает девушек помоложе, с торчащими…

– Последи-ка за речью, – проворчала Роуз.

– Извини, – сказала Мириам, явно пристыженная. – Я немного забылась.

– Это уж точно, – сказала Роуз. – Думаю, тебе следует помолиться о прощении.

Обе замолчали, и Эмили подумала, что разговор закончен, поэтому спросила:

– А вы не знаете, где моя мама?

Они вздрогнули. Наверное, не видели, как она подошла. Мама всегда говорила, что она такая тихонькая и маленькая, что иногда люди не замечают ее присутствия.

– Не знаю, детка. – Роуз вроде забеспокоилась. – Я сейчас помогу тебе поискать.

Мириам тронула Роуз за плечо.

– А как же испытание? – Она бросила взгляд на Эмили. – Разве оно тоже не намечено на сегодня?

– Не думаю, что мы будем устраивать для нее испытание. Она еще слишком мала. – Роуз тоже уставилась на Эмили.

– Ей столько же лет, сколько было Терри, когда он… когда… – Мириам сглотнула.

– И только посмотри, что произошло! Не думаю, что Отец захочет повторения чего-то подобного. Люди уходят…

– Но Отец сказал, что дети…

– Сейчас не время всё это обсуждать, – твердо сказала Роуз. – Иди собирай вещи. У нас не так много времени.

Мириам кивнула и ушла.

– Пошли, – сказала Роуз. – Давай поищем маму, хорошо?