Пламя любви

Кони, сотрясая землю, понеслись навстречу друг другу, и зрители исторгли дружный крик, когда оба противника остались в седле. Следующие два раунда также не принесли ни одному из них победу. Зная, что теперь Джордан должен сойтись с Гастингсом в рукопашном бою, Элинор еще больше встревожилась. Она видела, как ловко использовал Пэйн слабые места противника. Правда, Джордан был менее измотан, пройдя только через две незначительные схватки, прежде чем сразиться с испанцем. Но, взглянув на булаву, свисавшую с седла Гастингса, Элинор взмолилась, чтобы поединок закончился раньше, чем дело дойдет до этого смертоносного оружия.

Рыцари спешились и начали кружить вокруг друг друга. Но в качестве первого вида оружия были выбраны боевые топоры. Со свистом разрезав воздух, оба топора воткнулись в мягкую землю, не причинив вреда ни одному из противников, ловко увернувшихся от удара в самый последний момент. Следующий поединок должен был состояться на двуручных мечах. Элинор едва не лишилась чувств, когда сверкающий меч Гастингса плашмя опустился на затылок Джордана, прикрытый кольчужным воротником. Тот покачнулся. Забыв об осторожности, Пэйн бросился вперед и занес меч. Когда сверкающее лезвие начало опускаться, Джордан встретил его ответным ударом, вложив в него всю свою силу. Меч Гастингса раскололся. Лезвие серебряной молнией сверкнуло в воздухе и воткнулось в землю на некотором удалении от места поединка. У Пэйна в руках осталась рукоятка с обломком меча длиной в несколько дюймов. Не веря своим глазам, он в бешенстве смотрел на сломанный меч, между тем как обезумевшая от восторга толпа выкрикивала имя своего любимца.

Устроители турнира объявили победителя. Гастингс кипел от злобы, и Элинор на мгновение показалось, что он бросится на Джордана с обломком меча. Он громко требовал продолжения поединка, утверждая, что его подвело оружие.

— Угомонись, Гастингс, надо уметь проигрывать, — уронил Джордан, поднимая забрало. — Это была честная схватка. Ты проиграл.

— Будь ты проклят, де Вер, ты заплатишь мне за это унижение! — рявкнул Пэйн.

Поле состязаний, разбитое копытами лошадей, превратилось в грязное месиво. Обутый в кольчужные сапоги, Пэйн поскользнулся и грязно выругался, едва удержавшись на ногах. Провожаемый свистом и шиканьем зрителей, возмущенных столь нерыцарским поведением, он направился к своему коню.

Только теперь Элинор смогла перевести дыхание. Миллисент, вскочив с места, вопила и размахивала руками, приветствуя вместе с остальной публикой победителя, медленно проезжавшего мимо трибун. Восхищенные женщины бросали ему венки из летних цветов. Джордан ловил их на лету, нанизывая на кончик копья. Когда длинный шест украсился по всей длине дарами поклонниц, Джордан подъехал к ложе королевы турнира и торжественно протянул ей унизанное цветами копье.

Улыбнувшись, знатная дама приняла венок и водрузила его на свои рыжие локоны. Под восторженные крики зрителей остальные венки один за другим перекочевали на головы сидевших в ложе женщин, пока не остался последний — из красных маков. Учтиво поклонившись, Джордан медленно двинулся назад вдоль трибун.

Миллисент горделиво выпрямилась, когда он приблизился к ним. Судя по самодовольной улыбке, игравшей у нее на губах, она не сомневалась, что венок предназначается ей.

Остановившись перед дамами, Джордан привстал на стременах и наклонил копье так, что венок соскользнул вниз, задержавшись у острия. Распираемая гордостью, Миллисент наклонилась, намереваясь принять дар, когда Джордан отчетливо произнес:

— Леди Элинор, прошу вас.

Элинор ахнула, а Миллисент залилась краской стыда. Элинор, смущенная, сняла венок с кончика копья, сдернула с головы вуаль и надела венок на свои золотистые волосы. Эта сцена привела зрителей в неистовый восторг.

Джордан натянул поводья, и могучий жеребец послушно попятился. Приподняв копье в прощальном салюте, рыцарь повернул коня и поскакал прочь под шумные аплодисменты.

Миллисент молчала, лишившись дара речи от ревности и гнева. Вокруг звучал смех, и она стиснула зубы, уверенная, что стала предметом насмешек.

— Как ты посмела? — прошипела она, когда зрители начали расходиться.

— При чем здесь я? — возмутилась Элинор.

Однако Миллисент, не желая ничего слушать, подобрала юбки и гордо зашагала прочь.

Элинор осталась одна. Свежий ветер продувал насквозь ее шелковое платье. Она радовалась, что Джордан публично оказал ей честь, но не могла отделаться от тревожных предчувствий. Недаром Пег предупреждала ее о вздорном нраве своей хозяйки. Как далеко может зайти Миллисент в своей злобе?

Глава 6

В тот же день Джордана торжественно препроводили из «Пастушьей сумки» в роскошный дом лорда Саттона — его дочь Жаклин была королевой турнира. Лорд слышать не желал о том, чтобы отважный рыцарь оставался в придорожной гостинице, и настоял на его переезде в лучшие покои своего замка.