Пламя клинка

Торвальд, похоже, заменил мальчишке отца, хотя ни один из них никогда об этом не думал.

— А правда, — спросил Аксен, и глаза его расширились едва ли не вдвое, — что вы один побороли трех трехголовых змеев, а, дядько Торвальд? Трифон так говорит.

— Больше его слушай, глупее станешь, — отрезал гном.

Юноша помолчал немного, и было видно, как в его голове перевернулись страницы с мыслями. Сразу после испуга и беспокойства всегда идут гнев и упреки.

— Говорил же вам, не ходите в эти коллекторы без охраны. Никогда вы меня не слушаете. Думаете, что я мал и глуп, а вон оказалось-то вовсе наоборот.

Мальчишка весь покраснел, поняв, что брякнул лишнее.

— Я, эта, не за ваш рост, — поспешно затараторил он. — Хотя, если поразмыслить, кто же и где видел гнома-гиганта? К примеру, ни я, ни мой отец, ни отец моего отца, то есть мой дед, если вы понимаете, никогда их не встречали. Ой, дядько, а вы в своих путешествиях видали таких гномов-гигантов?

Торвальд, разинув от удивления и негодования рот, уставился на Аксена.

— Ты что это мелешь такое? Что ты себе позволяешь? Распустил вас Огнард совсем. А ну-ка я сейчас пойду и проверю, в каком состоянии вороньи стойла. Птицы небось в помете утопают, не кормлены, не поены.

Аксен тихонько вздохнул, и на лице его расплылась благодушная, слегка глуповатая улыбка.

— Ну, стало быть, я пошел. Вижу, вы и впрямь живы-здоровы, а Трифону скажу, что он врун.

Парнишка на цыпочках попятился к магическому порталу. И, уже войдя в Круг телепортации, скороговоркой добавил:

— За стойла не беспокойтесь, и вороны не передохли. Я свое дело знаю. А вот что меня на серьезные дела не берете, это уж совсем зря и неправильно.

Призрачные волны астрала захлестнули его с тихим хрустальным звоном, и Аксен растаял, вернувшись к себе в конюшню.

4

Двери кузницы распахнулись с тяжелым, яростным лязгом.

Темная сгорбленная фигура выросла на пороге. Это был высокий, невероятно толстый голем из человеческой плоти.

Черная косматая борода закрывала его лицо. На голове — высокая шапка-столбунец из меха зловолка. Опашень — долгополый кафтан с широкими, длинными рукавами, частой пуговецью донизу и воротником впристежку.

Тихо скрипели атласные сапоги, с подошвой из кожи вирма, что позволяло голему высасывать энергию из земли.

Его блеклые глаза, пустые и мертвые, медленно обвели ковальню.

Обсидиановый дым клубился над магческой домной, алые тени метались на стенах кузни, и за рядами доспехов голем не видел нас.

— Точно сможешь найти? — спросил незнакомец, и голос его звучал гулко, словно со дна ущелья.

— Не извольте беспокоиться, барин!

Из-за его спины, вертя ощипанным розовым хвостом, выскочил крысогоблин в косоворотке, серых драных портах и кожаных туфлях-поршнях.

Он принюхался, подрагивая тонким носом.

— Если он здесь, я быстро его найду.

— Не мешкай, — приказал голем. — Надо успеть, пока этот коротышка лохматый на лавке дрыхнет. Если увидит нас, визгу не оберешься.

— Все в лучшем виде сделаем, — отвечал крысогоблин. — А как насчет задаточка, барин?

— Задаточка? — взъярился голем. — Ах ты, паскудник! Так я же дал тебе серебряную монету.

— Дык это было за вхождение в дело, — развел крысогоблин лапами. — А теперь задаточек надоть.

— Быстро ищи, — заревел толстяк, — пока я тебе хвост и уши не оторвал!

Крысогоблин пискнул и кинулся вдоль стены, осматривая доспехи.

Торвальд, увидав это непотребство, пару минут не мог ни двигаться, ни кричать. Потом он в ярости швырнул на пол червленый поднос с кинжалами, который нес Оксане, и затопотал к незваным гостям.

— Это ты кого назвал коротышкой, червь поганый?! — гневно прогремел инженер.

Голем на мгновение замер, озадаченно уставившись на хозяина кузницы.

— А мне сказали, будто ты болен, на лавке лежишь, в горчишниках да пиявках, — ответил он. — И червем не зови меня; сие суть разжигание национальной вражды.

— Я тебе счас так разожгу, — с черной угрозой прорычал гном. — Долго бегать будешь с дымящимися портками!

— Да ты хоть знаешь, кто я?! — задохнулся от возмущения голем. — Я аршинник Казантул, ганзейский негоциант, всем местным горам хозяин! Да я каждый месяц пирую в Чернодворце, по правую длань от государя-императора!

— Знаем мы, как ты пируешь, — отвечал гном, — под столом на карачках прячешься и глодаешь кости, что бояре на пол кидают.

Он явно хотел добавить, что еще сподручно делать на четвереньках, но посмотрел на девушку и смолчал, а вместо этого рявкнул:

— Как ты смел явиться сюда, в главную кузню крепости, куда ни боярам, ни даже наместнику ходу нет?!

— Есть у меня бумаги, — ответил голем, — за подписью казначея и командира стражи.

Казантул махнул перед носом Торвальда свитком с круглой алой печатью.

— Сим дается мне право обыскать крепость, всю, сверху донизу, до малейшего уголка!

— Ты бумажку свою потеснее в трубочку-то сверни, — отозвался гном, — и в попу себе засунь, чтобы мимо горшка не промазать. Я не боюсь ни тебя, ни Руфуса, а этого крысяка счас за хвост поймаю и кину в домну.

Шпион, испугавшись, спрятался за спиной у голема.

— Значит, не боишься меня? — прошипел Казантул.