Пламя и тьма (ЛП)

— УБЛЮДОК. Если ты не отпустишь это, и я имею в виду прямо сейчас, тогда тебе, бл*дь, лучше уйти. Потому что я не могу… не буду… снова ругаться с тобой из-за этого. Я не откажусь от своего лучшего друга только из-за того, что ты неуверенный в себе мудак. Я сто раз тебе говорила, что он тебе не угроза.

Существовала часть его, которая ненавидела Кайла Мура гораздо сильнее, чем Хьюго. Он знал, что они не трахаются. Она так сказала, и он поверил. Но это не имеет значения. Его ревность была совсем к другому. Мур всегда был поблизости, всегда рядом с ней. Она проводила гораздо больше времени с лучшим другом, чем с Коннором. И по мере того, как расстояние между ними росло, Мур заполнял его. Был героем с ней и для неё.

И в этом было всё дело, не так ли? Именно так.

В этом всё дело.

Мур был грёбаным героем. Пилар была героем. Они посвятили свои жизни спасению людей, исправляя проступки других людей, ошибки и зло. Вмешиваясь даже в действия Бога. А что Коннор? Человек, враждующий с гангстерами, садящийся за стол переговоров с наркобаронами. Который планировал убийства. Убийца. Наркоторговец. Преступник. Человек, приносящий в мир насилие.

И это всё, кем он когда-либо хотел быть.

Он никогда не станет её героем.

Наклоняясь вперёд, он поставил своё недопитое пиво рядом с её пустой бутылкой. А затем взял её руки в свои.

— Я люблю тебя. Я тоже никогда ни к кому такого не испытывал. Если есть такие вещи как родственные души, думаю, тогда скорей всего ты моя. Но я не могу быть тем, кем должен быть для тебя.

— Я даже не понимаю, что это значит.

Нет смысла объяснять. Поэтому он поднял одну из её рук… такую маленькую, чтобы быть такой сильной… к губам и поцеловал в костяшки.

— Я пойду. Береги себя.

Он встал и пересёк комнату, чтобы забрать куртку. Когда он дошёл до двери, зажав руку вокруг ручки двери, она схватила его за руку обеими руками и дёрнула назад. Он был слишком велик, чтобы она смогла так развернуть его, но он посмотрел через плечо и позволил ей удержать его руку.

Она плакала. Снова дергая его за руку, она сквозь слезы произнесла:

— Пошёл ты! Просто, бл*дь, пошёл ты! Ты не можешь мне сказать, что я твоя чёртова половинка, а потом просто уйти из моей жизни. Я позволила тебе узнать меня. Впустила тебя! Как ты можешь, бл*дь, просто уйти от этого?

— Кордеро…

На это она просто взбесилась, толкнула и стала наносить удары даже по его лицу.

— Пилар! Я — Пилар! Иди на х*й!

Действуя на инстинкте самозащиты, он стал сопротивляться её кружащим кулакам и обхватил за плечи. Затем развернулся и толкнул к стене, сопротивляясь, пока полностью не прижал её. Их секс нередко начинался таким образом, так что его член обратил на это внимание, несмотря на то, что его разум хотел избежать этого.

Они яростно уставились друг на друга, в то время как в его голове царило болезненное осознание нужды в ней и в тоже время необходимости быть оторванным от неё. В конце концов, он зарычал и ударил по стене, к которой толкнул её. Она не вздрогнула. Вместо этого она повернула голову к кулаку, который всё ещё был прижат к стене, а потом повернула к нему обратно.

— Причини мне боль.

Его мозг не смог уловить смысл сказанного.

— Что?

От слёз её подводка для глаз или как там она называется — растеклась, и этот эффект придал ей уязвимости.

— Ты должен причинить мне боль. Так что рань меня. Мне это тоже нужно. Но только моё тело, а не чувства. Я больше не вынесу.

— Что? Нет!

Он отпустил одно из её плеч, когда ударил по стене, и теперь её левая рука оказалась на свободе. Она плашмя ударила его по груди рукой.

— Да! Мы не можем это обсуждать, так что давай выбьем это. Причини мне боль.

— Боже! Нет! — он оттолкнул её и отошёл на другую сторону комнаты.

Но она снова оказалась перед ним и снова ударила, толкнула его.

— Да! Давай! Я знаю, ты хочешь этого. Ты крепкий. Так что давай.

И снова он схватил её. В этот раз, вместо того, чтобы прижать к стене, он сжал её в медвежьем объятии.

— Я не хочу причинять тебе боль. Прекрати.

Но она стала сопротивляться его хватке.

— Всё, что ты сделал с тех пор, как это произошло, — причинял мне боль, мудак. Я просто хочу, чтобы ты сделал это честно. — Она освободила руку от его захвата и влепила ему пощёчину. Сильно. Всю сторону его лица как ужалило.

Последние недели его контроль над всем, что происходило внутри него, был в лучшем случае слабым. А после этой пощечины он полностью сломался.

— Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль? Хочешь выбить всё это? — зарычал он, а затем практически буквально бросил её в маленькую боковую комнату рядом с её гостиной — в крошечное пространство, которое она называла своей библиотекой.

Она проехалась на спине и приземлилась на изношенный ковёр, а он последовал за ней, бросив на неё большую часть своего веса. Она боролась с ним, но он одолел её, схватил за руки, соединяя их вместе, а затем стал срывать с неё одежду, стянул штаны и перевернув на живот.