Пламя и тьма (ЛП)

— Окей. Окей. Ладно, детка. Бл*дь, сейчас. Ох, дерьмо. Кончи со мной, — несвязно выкрикнул он и погрузился в неё так глубоко, насколько только мог, и замер, а затем зверски напал на её клитор, и она отпустила себя, махнув руками вниз, чтобы вцепиться в его плечи, визжа как животное. Он снова вскрикнул и толкнулся ещё глубже, и она стала кончать, пока не осознала, что плачет и даже после этого. Она просто продолжала кончать.

Он расслабился и отпустил её ноги, расположившись на ней, его бедра снова начали двигаться, но на этот раз нежно. Он по-прежнему оставался твёрдым, а она безостановочно кончала. Она обернула свои ноги вокруг его талии и приподняла голову, чтобы прижаться к его горячей, поднимающейся вверх-вниз груди. Чёрт, она рыдает… неконтролируемым безобразным плачем. Она не могла вспомнить последний раз в своей жизни, когда плакала.

Его руки запутались в её волосах, поддерживая голову, и он стал снова и снова целовать её в шею, а затем в щёку, шепча:

— Полегче. Тише, Пилар. Я люблю тебя. Ш-ш-ш-ш. Прости. Прости.

— Нет, — выдохнула она, обретя какой-то контроль, когда её тело наконец-то стало приходить в себя. — Я в порядке. Я просто... бл*дь, чувак. — Она всхлипнула и вытерла глаза. — Бл*дь. Я люблю тебя. — Она повернулась так, чтобы найти его губы, и они крепко поцеловались. Его борода была мокрой от пота, и когда он отстранился, она увидела, что он также ошеломлён, как и она.

И слёзы снова взяли вверх. Какого хера? Всё ещё внутри неё, по-прежнему твёрдый, он заключил её в крепкие объятия и просто держал, пока она наконец-то не затихла.

Она опоздала в депо. И у неё всё саднило… глубокой наполненной болезненностью, которая продержится несколько дней.

А вот боль, насытившая сердце, продержится намного дольше.

~oOo~

Было темно, когда она возвращалась в Мэдрон октябрьским воскресным вечером, но было ещё не слишком поздно. Это были прекрасные выходные с друзьями, которых она видела лично только один раз в год. Она хорошенько потусовалась. Утром ей нужно было на работу, поэтому Пилар хотела спокойного вечера. А Коннор был в Вегасе, так что мысль о том, что она будет одна дома, заставила почувствовать себя одинокой. Поэтому она направилась к дому бабушки. Нана будет смотреть телевизор, и, возможно, Хьюго тоже будет поблизости.

Прошло три месяца с тех пор как она и «Банда» вытащили Хьюго из «Хай Лайф», и с того момента они с братом особо не общались. Насколько она знала, у него до сих пор не было работы… по крайней мере, ни одной, о которой он мог бы рассказать их бабушке. Он часто и подолгу отсутствовал в странное время. А иногда, непредсказуемо, приходил домой с кучей продуктов… или, на день рождения Наны в сентябре с большим телевизором.

Но он забыл или проигнорировал день рождения Пилар.

Она знала, что происходит. Он что-то делал с «Убийцами». Его больше не били, и на нём не было их отличительных знаков, поэтому она не знала, рассчитался ли он со своим долгом и как глубоко увяз. Он не рассказывал. Но она знала, что он, так или иначе, с ними.

Но это его проблемы. Она изо всех сил пыталась уложить в своей голове то, что она перестала за него разбираться с его дерьмом. Она хотела любить его, не позволяя ему так сильно опираться на неё или Нану.

Она припарковалась перед невзрачным домиком и заглушила двигатель на своей «Victory». Грузовик Хьюго стоял на подъездной дорожке, заблокировав компактный седан их бабушки. Хорошо. Они оба дома.

Она слезла с байка и сняла шлем, а затем обошла машины слева и прошла к боковой двери дома.

Пройдя мимо грузовика Хьюго, она заметила, что горит освещение приборной панели. Затем она увидела, что Хьюго отключился за рулём.

— Бл*дь. — Она дёрнула дверную ручку. Та была не закрыта, и она открыла дверь. Запах мочи заставил её отступить назад. Его сильно избили, но не так, как прежде. На этот раз только кулаками и ногами. Его рубашка была распахнута, а кровь высохла полосами на его груди и животе.

Кровь и чернила. В середине его груди была новая татуировка: высоко стилизованная пернатая змея — Кецалькоатль — ацтекский бог и отличительный знак «Убийц-Ацтеков» (Прим.: имя бога, обычно изображавшегося в виде пернатой змеи).

Хьюго наконец-то влился в их ряды.

Проверив глаза (зрачки сужены) и пульс (слишком учащенный), Пилар сильно ударила по лицу брата. Это сработало, он слегка вздрогнул, а потом дёрнулся, слабо сопротивляясь её хватке.

— Хьюго! Хьюи! Это я. Это — Пилар, Хьюи. Всё в порядке.

— Пилар? О, Боже. Боже. Прости. Я не могу остановить это. Я пытался. Клянусь, пытался. Но я не могу остановить это. Сейчас я так глубоко увяз. Мне пришлось. У меня нет выбора. Прости. Не говори Нане.

В тот момент она ощутила лишь жалость. Сожаление и жалость. Поэтому она притянула брата в объятья и обнимала, пока он плакал.