Пламя и крест. Том 1 (ЛП)

– Милости прошу. – Она выскользнула из его объятий. – Используй их, как тебе угодно.

– Может в конце недели, – пообещал он небрежно. – Я дам тебе знать.

– Прекрасно, – сказала она и протянула канонику руку для поцелуя.

На этот раз он осмелился не оставить ей никакого мелкого доказательства памяти и привязанности. Катерина не требовала от него, чтобы он каждый раз приносил ей драгоценности, нарядные платья или дорогие безделушки. Иногда достаточно было милых, сентиментальных, маленьких подарочков. Как, например, лист дуба, столь искусно оправленный золотом, что он сохранил точную форму с тех времён, когда ещё рос на дереве. Как маленький дворец из слоновой кости, из которого, если нажать на рычаг, выходил ярко одетый человечек из фарфора и кланялся в пояс. Или, например, как умещавшаяся в ладони мозаика, на которой нефритовые нимфы забавлялись с жемчужными моряками в изумрудном океане.

«Ты думаешь, что со мной можно так поступить, Герсард?» – Подумала она с яростью, глядя, как он уходит. – «Ты думаешь, что меня можно выбросить на помойку как старые лохмотья? Ты думаешь, что от меня можно избавиться притворными уверениями в дружбе и отнестись ко мне как к портовой шлюхе? О, нет, каноник! Я клянусь всеми демонами ада, что ты придёшь ко мне сокрушённый и отчаявшийся. Что ты будешь молить о минуте моего времени, что ты будешь готов слизывать пыль из-под моих стоп, лишь бы только я снова одарила тебя своей дружбой! Именем моего возлюбленного владыки сатаны клянусь, что в поте лица ты будешь зарабатывать эту дружбу!»

* * *

Герсард и в самом деле, как упрекала его Катерина, любил посещать бордели с гнусной репутацией, хотя, безопасности ради, он брал с собой двух сильных слуг, чтобы они могли помочь ему в случае драки. «Вы можете любить фрикасе и деликатесы, но иногда у человека вызывает аппетит кусок окровавленного мяса», – говорил каноник, оправдывая перед самим собой посещение притонов, где, во-первых, никто не знал, кто он на самом деле, а во-вторых, он мог удовлетворить кое-какие свои наклонности, на которые Катерина не давала согласия. На этот раз, однако, поход закончился катастрофой. Неудержимый ураган, который обычно служил Герсарду и один, и второй, и даже третий и четвёртый раз кряду, в этот вечер полностью утих, и, что ещё хуже, состояния этого никоим образом нельзя было изменить. Каноник вернулся домой в ярости, и от этой ярости напился до звероподобного состояния. На другой день утром он с трудом встал с постели, потому что жгучая боль в желудке едва не довела его до слёз. А когда он посмотрел на себя в зеркало, то увидел, что его лицо и шея покрыты красной, ужасно зудящей сыпью. Поскольку он всегда гордился лошадиным здоровьем, эта внезапная перемена серьёзно его обеспокоила. Когда недомогание не прошло ни на первый, ни на второй и третий день, а медики только разводили руками и рекомендовали кровопускание, Герсард начал догадываться, в чём тут дело.

– Как Бог свят, она меня отравила, – сказал он себе.

А когда он почувствовал тупую боль в большом пальце ноги и увидел, что эта нога опухает, ужаснулся, что ко всем болезням добавилась ещё и подагра.

– Вот грязная шлюха, – выругался он.

Ибо если Катерина могла организовать смерть архиепископа, то с какой у неё могли возникнуть проблемы с тем, чтобы вызвать у Герсарда эти заболевания? Каноник не разбирался в травах, снадобьях и ядах, но заключил, что, поскольку существуют препараты, излечивающие импотенцию, подагру или язву, то могут быть также и такие, которые их вызывают.

Каноник сначала не знал, как решить вопрос с Катериной. Добром или угрозами. Наконец, однако, он был вынужден признаться самому себе, что угрожать ей особо нечем.