Читаем Плагиат. Повести и рассказы полностью

Между тем европеисты для начала отозвались на казнь своих товарищей кроткой сравнительно операцией: они сожгли каркас, выстроенный чухонцами под видообзорную каланчу. Тогда Аполлон Григорьевич распорядился перепороть всех преподавателей глуповской гимназии, за исключением личного и потомственного дворянства, и заговорщики окончательно убедились, что укротить такую администрацию можно только с помощью безоговорочного террора: градоначальник Терский был застрелен из охотничьего ружья.

Поскольку расправы с глуповскими правителями приняли последовательный характер, делом об убийстве очередного градоначальника занялся военно-полевой суд. Армейские ищейки, не то что местные дармоеды, в течение недели раскрыли организацию заговорщиков, произвели многочисленные аресты, и в конце концов партия была частью перевешана, частью же навечно сослана в каторжные работы; избежал этой участи один террорист Содомский, которому удалось бежать из-под стражи и эмигрировать в Англию, где он одно время служил у князя Кропоткина в личных секретарях. На том и закончилась эпоха обоюдного террора, значительно пополнившая печально известный глуповский мартиролог.

<p>Новые фантастические путешественники</p>

Нет, все-таки слишком многое зависит от чисто человеческого характера властелина, что бы там ни толковали о мелкой роли личности в истории — будто бы она ходит у диалектики на укороченном поводке. Конечно, из-за того, что властелин, положим, совершенно погрязнет в мздоимстве, второго пришествия не случится и Везувий вдруг не извергнется, если властелину этого захочется позарез, но самую человекоуничижительную диктатуру он может наполнить каким-то гуманизирующим содержанием, а разнузданно демократическую республику превратить в сообщество забубённых эгоистов. О чем, собственно, речь? Да о том, что после убийства градоначальника Терского его должность занял Иван Осипович Пушкевич, который был точно такой же подданный Российской империи, тоже православный, чиновник десятого класса, и действовал он в рамках того же Уложения о наказаниях, но при нем в городе Глупове не только не лилась кровь и не рвались там и сям бомбы, а даже не было замечено особенных безобразий. И все почему? Все потому, что Иван Осипович сам был покладистый человек, хотя и страдал время от времени приступами хандры. Из этого позволительно заключить, что в условиях города Глупова даже простая хандра в некоторых случаях оказывалась влиятельнее Уложения о наказаниях.

Вот пример: однажды, хандря, Иван Осипович ехал в своем экипаже мимо городского сквера и вдруг заметил странного человека в пенсне, который смотрел в небо и говорил: «Какая прекрасная будет жизнь через триста лет!» Ивана Осиповича до того смутил этот чудной господин, что он распорядился поместить его в сумасшедший дом, дабы он не пугал горожан своими помраченно-пророческими словами.

Больше в правление градоначальника Пушкевича эксцессов не было никаких. Жизнь совершенно, как говорится, вошла в нормальную колею, и даже глуповский быт украсил свежий культурный элемент — чтение; прежде в Глупове читали только человек тридцать с лишним из числа подписчиков «Истинного патриота», а до прочих обывателей печатное слово доходило в изустном переложении, если доходило вообще, и вот при Пушкевиче грамотность мало-помалу приобрела такие размеры, что глуповцы даже позабросили свои дурацкие ливенки и полностью переключились на литературу. Сдается, за продолжительную и беспокойную свою историю город просто-напросто истосковался по умному, проникновенному слову, а глупые глуповские слова ему обрыдли до такой степени, что где-то в конце 80-х годов было такое время, когда город вовсе не говорил. Каким-то сиятельным, с неба сшедшим показалось здешнему населению книжное слово, и они восчувствовали в нем спасение; ибо прав был Зеленый Змий — являешься домой с честно заработанными грошами, а там стерва-жена, сыновья-балбесы, во всех углах тараканы пошевеливают усами, а откроешь книжку, и вдруг: «Да и вся их жизнь в Париже раздражала Алексея Васильевича. Все складывалось совсем не так, как в Лондоне, начиная с погоды. Днем в безоблачном небе неутомимо сияло солнце, ночью огни заливали веселый город; в удивительно мягком и теплом воздухе, казалось, веяло заразительным дыханием беспечальной жизни, вечной весны…» — ну и так далее, и прочие снуют перед глазами упоительные слова. То есть средний глуповец читал и пил водку по одной и той же причине.

Перейти на страницу:

Похожие книги