Плач земли

– Это не конец, – сказала Анацеа тихо. Приблизившись, она накрыла его руку своей. Пальцы дрожали. – Я найду тебя в своих снах.

– Конец, – возразил Тео, и тут же возненавидел себя за это. – Надеюсь, ты понимаешь, почему наша связь – утопия?

Молния прорезала небо за окном, очертив их силуэты на стекле. Дождь заплакал сильнее. Раскат грома показался сдавленным всхлипом. Тео сглотнул подступающий к горлу комок и сложил руки на груди, пытаясь унять дрожь. Никогда в жизни ему не было так плохо, как сейчас, четвёртого марта 2026 года, в десять вечера.

– Ты понимаешь? – переспросил Тео, словно желая удостовериться.

– Я очень хочу остаться, – боковым зрением он заметил, что Анацеа опустила голову.

– У нас с тобой нет иного выбора.

– Думаешь, если я приму решение, что-то сможет мне помешать?! – твёрдо произнесла Анацеа.

Кажется, он всё-таки ранил её, хотя изо всех сил старался сгладить ситуацию. Впрочем, сглаживать уже было нечего. Прогулка по ножам никогда не обернётся весёлым танцем. Вот и сейчас жизнь резала их целое по живому. Безжалостно, скурпулёзно, пересекая обнажённые нервы. Чувство вины полосовало Тео, как болтающийся маятник с отточенным лезвием. Разум вновь и вновь отчитывал его за произошедшее. Зря он подошёл к Анацеа на станции метро. Зря предложил помощь и потащил за собой. Зря позволил довериться себе. Зря внял примитивным инстинктам! Но то, что он чувствовал теперь, отметало все сомнения и порицания. Да, он был виноват в том, что ей сейчас больно. Но он ничуть не жалел о содеянном. Ни вчера, ни сегодня. Ни секунды.

– Но это будет неверное решение, Анацеа, – Тео опустил голову и прижался лбом к оконному стеклу, выдавливая из себя слова. Огни ночного города чередой побежали по коже. – Аморальное и чрезвычайно опасное решение. Думаешь, я сам не хотел бы этого?

– Некоторые вещи сильнее законов мироздания, – в голосе Анацеа послышались слёзы. – Они не дают права сомневаться.

– Если это так, то однажды мы встретимся снова, – он проговаривал слова и всё сильнее обхватывал себя руками. – Ступай, Анацеа. Они тебя ждут.

– И ты… ты просто так меня отпустишь? – голос её дрогнул.

– А что мне остаётся делать? – выдавил Тео, потупившись. – Просто поверь: там тебе будет лучше, чем со мной…

Прежде, чем он успел выговорить извинения, которые не имели веса в этой щемящей темноте, Анацеа кинулась в его объятия. Локон жёстких волос защекотал щёку. Руки Тео сомкнулись на талии, приминая знакомый оранжевый материал платья. Её учащённое сердцебиение слышалось даже на расстоянии. Сейчас она должна была уйти навсегда, но как же хотелось растянуть заветное мгновение! Спрятаться от неизбежности. Запомнить каждый её вздох. Каждый тихий всхлип, что она безуспешно пытается спрятать. И странное имя. Анацеа. Бессамори.

– Мы ошиблись, – прошептала Анацеа, не разжимая рук. Её горячее дыхание сбивалось, как и всякий раз, когда он её обнимал.

– Любовь – это не ошибка, – произнёс Тео и осторожно заправил непокорный локон ей за ухо.

Ещё одна химическая вспышка разорвала пространство, озарив комнату. Грозы в этом году пришли рано. Слишком рано…

8

За ним всё-таки явились утром следующего дня. Тео, разбитый после бессонной ночи, даже не понял, в чём дело. Слишком уж много гостей нагрянуло, да все, как один, суровы на лицо. Да и дверь квартиры сами распахнули, продемонстрировав ордер: ни звонка, ни сигнала домофона. Когда совершаешь провинность, из комитета охраны общественного порядка домой не приходят. Значит…

Значит всё гораздо хуже. Но почему? И насколько?

Они назвали его имя и, поймав кивок, развернули лицом к стене на несколько мучительных минут. Оценив потенциальный уровень его опасности – разомкнули кандалы и позволили свободно перемещаться. Объяснения последовали позже, когда половина квартиры стараниями ищеек превратилась в свалку.

– В чём дело? – спросил Тео, когда его ожидаемо попросили проследовать в отдел. – Я имею право знать, в чём меня обвиняют.

– Предположительно вы похитили у вашего начальника рабочие документы, – пояснил высокий мужчина в штатском. – Договора на прокладку маршрутов.

Они сидели на маленькой кухне, пока два служителя правопорядка обыскивали комнату. Жалюзи по-прежнему заслоняли окно, рассеивая по помещению приглушённые бордовые блики. По-домашнему пахло кофе и корицей. Иллюзию покоя нарушала лишь глубокая внутренняя тревога. Она наполняла сосуды, ядом разносясь по телу. Она стреляла болевыми толчками по нервам. Она ершилась за грудиной, выставляя отравленные иголки, как дикобраз. Тогда Тео ещё не подозревал, что тревога станет его постоянным спутником на ближайшие три месяца.

– Не было никаких договоров! – Тео развёл руками, не понимая, что лишь усугубляет ситуацию. Он должен был оформить именно эти документы позавчера. В роковой день… В день, когда всё, что копилось так долго, наконец, нашло выход. Он подставил босса в отместку за долгие годы унижений. А босс умело отвертелся от ответственности за несделанную работу, напоследок подведя под монастырь обидчика! Вот веселуха.