Плач Стали

Старшая завыла с новой страстью, добавила в призыв власти, нетерпения. Из-за деревьев неспешным шагом выходят. Потешно нерешительны, стесняются пировать у человеческого жилища, на виду у людей. Присаживаются поодаль, почтительно замерев, я разрубаю туши. Вскрываю лошадиную утробу и – да провались оно всё! – вырезаю печень. Когда пересекаю незримую черту, к мясу двинулись молодые.

У палисада собралось чуть больше половины стаи, в основном молодняк и старики, сильные звери загнали сбежавших лошадей. На глубоком снегу в лесу домашняя скотина лёгкая добыча, но и она борется за жизнь – большинство приняли наше приглашение.

Я начинаю постигать волчий этикет – Старшая не сзывала на охоту, приглашала на пир. Кстати, о приличиях – едва удержался от того, чтобы не вгрызться в добычу. Не ели ж с самого утра, к тому же бегали весь день.

С подчёркнутым безразличием отрезаю от лошадиной печени ломти и даже не чавкаю. Волки пируют, мяса вдоволь, зараз не сожрать. Прям шведский стол – отходят от добычи, играют, валяются в снегу, гоняются, снова подходят.

Меня шутливо толкнули в спину, серый недоросль в притворном ужасе пытается удрать. Настигаю хулигана в два прыжка, в обнимку катимся в снегу. Даю себя победить, валюсь на спину со смехом, раскинув руки. Нежно хватает за плечо, наваливается, лижет в лицо, я вырываюсь.

Серый братец припал на передние лапы, смотрит проказливо снизу вверх – а ну-ка ты! Да ладно, убегаю в панике, резко падаю на колено, волчьи лапы встрепали волосы. Подскакиваю, сменив направление, снова маневр уклонения.

Эге, второй на подстраховке! Делаю ложный рывок, оставляю в дурачках двоих. Думаете, две головы мало, третья вам сильно поможет? Бегу прямо на забор, поверх кольев ни огонька, ни звука. Три шага по вертикали, сальто через себя и дёру без оглядки.

Волки, вообще-то, считают до трёх с бесконечностью, то есть «один, два, три и много» – вызов волчьему самомнению принял весь молодняк. Загоняют с двух сторон, а места между забором и лесом не разгонишься. Притворно неловкий шаг, хватаю самого инициативного за шкирку и через себя его с разворота навстречу загонщикам.

Подпрыгиваю с разбегу, ласточкой лечу над кучей-малой слева, правая рука погони с разгону врезается в свалку. Приземляюсь на руки, голову придать к груди, Качусь кубарем. Пытаюсь вскочить, но «много» в данном случае реально дофига – толчок лапами в спину, схватили за руку, повисли, падаю.

Нет, это не волки, слонята какие-то – пробежались по мне стадом, чуть не затоптали, в азарте ощутимо хватают зубками, только что не рвут – «туше» обозначены чуть более, чем отчётливо. Смеюсь. – Ладно-ладно, вы меня съели!

Счастливое сопение перекрывает грозный рык, дружескую атмосферу вспорол истеричный обиженный скулёж. Снова басовитое сварливое рычание, молодняк отходит, поджав хвосты. Поднимаю голову, в упор сердито смотрит Бука. Чуня, Ганс и Боец в неестественно напряжённых позах тяжёлыми взглядами провожают внезапно ставших очень послушными зверят.

Я виновато оглядываюсь на Старшую, та индифферентно мусолит кусок лошадиной задницы – не её уровня конфликт. Усаживаюсь, сутулюсь виновато, братцы подошли поближе, вальяжно разлеглись, взгляды нарочито направлены в сторону. Пытаюсь оправдаться. – Ну, поиграли с пацанами, что такого?

Насмешливый взгляд волка, это, доложу я вам… а тут четыре взгляда! Сразу! Проняло до донышка души – вот так глазами сказать, что всё им ясно, сами такими были, всё в принципе нормально, одно лишь но – матёрый волк не проигрывает никому и никогда, потому он и считается матёрым. Пусть я не волк, дело не во мне, а в стае – порядок должен соблюдаться.

Неловко как! Ладно, серые подростки, но я-то великовозрастный балбес, никак не наиграюсь. Братцы пошли со мною в бой, добыли стае много мяса, а я роняю свой и, главное, их авторитет.

За весёлой вознёй незаметно стемнело, одинокие звёзды тоскливо таращились из космического мрака на замёрзший лес, чужой забор, наши одинокие фигурки. Настала пора устраиваться отдыхать, волки сыто вытянулись на снегу, я вглядывался в посёлок.

В воротах внезапно вспыхнул огонёк, кто-то вышел с факелом, я даже знаю кто. Только у Светланы достанет смелости выйти к волкам… ну и ко мне, конечно. Встаю спокойно во весь рост, иду прямо на огонь. Братцам не нужны извинения, никто и ухом не повёл, не проводил и взглядом. Предупредительно замираю в двух шагах, Светино личико напряжено, вглядывается во тьму. – Ты один?

Ответ не нужен, просто подхожу. Протягивает факел. – Посвети, пожалуйста.

Ага, конечно, просто посвети! Вот за кого она меня принимает? Неужто всерьёз опасается, что я могу привести в село волков? Молча принимаю факел, упрёки, насмешки ни к чему – пора взрослеть и, кажется, не только Гориславу. Света смутилась, потупилась, заканчиваю сцену. – Веди.

Вошла в ворота, я за ней. Два стража с настоящими мечами бездумно пялятся в забор. Светлана закрывает створку, помогаю поставить запорный брус. Вернув ей факел, отхожу из круга света. Смущённо говорит. – Ой, знаете, я передумала. И вправду страшно, не пойду.