Плач Стали

Мог и не говорить, ясное дело. На душе немного посветлело – по моим расчетам девчата должны задержаться в лесу до нападения, если не совсем дуры, возвращаться побоятся, а дальше… посмотрим. На подземный ход надежда слабая, да и нет резона про него рассказывать, всё равно толком объяснить никак не получится.

Я сходил в дом за мечом и вышел на улицу. Даже с завязанным оружием на плече я мог не опасаться мальчишек, ребята хорошо понимали, что за штуку несу. Оружие погибшего воя священно, сам я могу быть каким угодно засранцем, его память неприкосновенна.

Пацаны встретились за три дома, я опустил голову. Пусть думают, что мне стыдно, да пусть думают, что хотят… только бы никого из них не видеть! Я неспешно загребал ногами пыль с улицы, вокруг смолкали разговоры.

На вечевой площади в тени клёнов присел прямо на траву, положив меч на колени. В отдалении маячили неподвижные фигурки мальчишек, они ждали от меня чего-то. Уходили минуты, сердце ударами отсчитывало секунды, пытаясь задержать мгновенья – туки-так, так… так…

* * *

Воздух дрогнул и поплыл перед глазами с первым взвывом. Я видел собачий вой как языки чёрного пламени до неба. Рот наполнился знакомым послевкусием – резким, металлическим. По жилам, воспламеняя, пробежал жар, тело низко загудело, я ощутил гул земли, стал его продолжением, эхом. Льдистый, колючий воздух впивался и разрывал легкие, меня пронзали тысячи разрядов.

Я поднял глаза к небу, через зрачки прямо в мозг ударила молния, сознание затопила слепящая вспышка, мир пропал, стал чёрным, но с каждым разрядом проявлялся, словно изображение на древней фотобумаге. Оно вернулось, то чувство, что я забыл на войне… когда всё предельно ясно, отчётливо видно, слышится каждая секунда и ощущается все сразу невыносимой радостью, несказанной болью…

Я ждал неподвижно, наполняясь весёлой лютостью, перерождаясь. Псы выли почти час, наконец, над посёлком разлетелись дробно-звонкие тревожные удары – пора. Встал, поднял меч… невероятно! Я держал его в вытянутой перед собой руке без усилия! Плавно взмахнул, описывая восьмёрку, гм, что-то мешало.

Недоумённо уставился на тесёмку, левой рукой схватился за ножны, правой раздражённо рванул клинок за рукоять, он, разрывая рушник, легко скользнул на волю. Лоскуты медленно падали наземь, шаг назад, парой взмахов утроил их число. Пойдёт для начала. Бросаю ножны на траву, меч на плечо, степенно направляюсь к воротам.

Их уже запирали, когда я остановился напротив, чтобы снова ждать. Время пропало, остались только события. Люди побежали на подмостки. Заревели рога. С тына упал первый защитник, пронзённый стрелой. Когда упал последний, в ворота ударил таран. Грозный окрик Владислава:

– Горислав, бегом домой!

Не оборачиваюсь, братья, не сказав ни слова, становятся слева от меня. Нам не нужны слова, наши языки – это наши клинки.

– Горик, нет! – мамин горестный возглас. Она пришла спасать ребёнка, а увидела сына с обнажённым отцовским мечом.

– Горик! – на этот возглас я обернулся, словно ударило током – сестрёнка! Кричу маме. – Уведи её! Это воля богов! Бегите!

Мать упала на колени в слезах, сестра схватила её за руку, тянет. Умоляю уже. – Бегите же ради нас!

Мама, словно опомнившись, вскочила, схватила сестрёнку, они, наконец, побежали.

В ворота ударило третий раз – беру разбег, прыжок вперёд, выставив перед собой меч. Грохот и треск четвёртого удара, прижимаю рукоять к груди, группируюсь, сальто и ногами в обломок ворот – тресь. Падаю сбоку от тарана среди мужиков с уже натянутыми луками.

Меч пошёл на первый круг – чмак, чмак, чмак – три сапога остались на нашей земле, а их хозяева начинают заваливаться. Клинок замедлил полёт, отталкиваюсь и в кувырок через оружие. Резко выпрямив ноги, бью сбоку под колено – хрусть. В уши ударил рёв раненого медведя. Не глядя, взмахнул над собой мечом, вражья секира вонзается в землю, разбойник, не удержавшись, заваливается пузом на клинок.

Подтягиваю ноги под себя, на корточки, разворачиваю нанизанную тушу под предназначенные мне удары – я просто чувствую их тени. Три топора в спину, удваиваю! Стряхиваю мертвеца, и сталь берёт плавный разгон по дуге снизу вверх – рука по локоть, рыжебородая челюсть в разлёте алых капель.

Шаг в сторону, в развороте плавно по нисходящей – плечо, локоть, шаг вправо и остриём в бок, пробивая кольчугу. Рев разделился, среди общего воя и лязга услышал своих, Владислава, Добрыню, Пересвета и Броника!

Справа батя с братцами врубились в копейщиков, из-за их спин выскакивают родовичи, кто с мечом, кто с дубьём. Правило старое – нож идёт за остриём, рукоять к груди, прыжок и колющий удар в грудь здоровяку в доспехах.

Мужики следуют за мной, успеваю прикрыть своих, подставив ополченцев под мечи. Без разницы – они сами ринулись на оружие, наша общая цель – продать жизни подороже, выиграть драгоценное время.

Вражеские воины смешались, сценарий разрушен, звучит наш джаз – это наша песня! Ловлю на себе взгляд Владислава, и снова я остриё пяти клинков – атака в обход ополченцев, пока их не прижали с фланга.