Плач под душем

– Её зовут Алёна. Страшнее, чем смерть. Ей 29, но выглядит на все сорок. Раньше была у меня моделью, потом снималась в рекламе, потом села на иглу и покатилась. Сейчас работает по вызову, самая дешёвая из всех моих. Ну, знаешь, для тех клиентов, которые хотят подешевле. Короче: рост 180, вес килограммов сорок, не больше. Худая, аж ребра торчат. Грудь первого размера. Ноги кривые. Вообще у неё вид жуткого дистрофика. Патлы коротко обстриженные, крашенные под блондинку, но корни чёрные. Все деньги тратитна наркоту, покраситься прилично не может. Лицо как пергамент, высохшее, зубы чёрные. В общем, я встретил васи стал заикой – я ещё приказала ей одеть пострашнее бельё. Портрет получился маслом! Короче, позвонил. Я назвала ему адрес дыры. И говорю: если что – деньги не возвращаем. Кстати, должна тебе сказать, что ему даже повезло. Алёна хоть и страшная, но очень опытная. Техника у неё потрясающая, и все клиенты довольны. Он поехал в апартаменты. Там его встретил наш охранник и взял деньги за визит —10 долларов, как мы договаривались. Алёна ждала его в комнате. Когда он её увидел, у него челюсть отвисла! Всё-таки, я тебе скажу, Тимошина красивая женщина. Так вот, после красавицы увидеть это, ещё и за деньги… Он заговорить с ней не мог, так обалдел. Алёна сразу приступила к делу. Раздела его, а у него на нервной почве проблемы! Ничего не получается! Не встаёт, и всё! Ну, Алёна девушка опытная, недаром 15 лет на панели. В конце концов довела его до кондиции, и он смог расслабиться… А проще говоря, её трахнуть. Она говорит, был покорный, как телёнок. Когда всё закончилось, оделся и быстро убежал. Нервничал так, что стал весь красный и даже руки тряслись. Наверное, побежал Тимошиной цветы покупать. Все они, после того как пакость сделают, цветы покупают. И ещё за её деньги к девке сходил, она ведь как вкалывает. Эх, если бты знала, сколько таких, с виду приличных, к моим девочкам ходят… Я давным-давно потеряла веру в человечество!

Я прервала её философские размышления, поблагодарила за услугу и сказала, что теперь надо столкнуть эту самую Алёну с Тимошиной и что я это организую. Мы договорились, что, когда всё будет готово, я позвоню. Остаётся только обдумать, как сделать поудачней. Я займусь этим в ближайшие несколько недель…»

На этом Ольгины записи обрывались. Эта была последней. Осталось много свободного места, но некому было заполнять. Я закурила, встала из-за стола и подошла к окну. Я курила до тех пор, пока не обожгла пальцы. Губы обжигал горький дым.

Настоле зазвонил телефон. Взяла трубку. Он. Сразу стало как-то пусто и холодно. Потянуло на горький дым. Я снова зажгла сигарету.

– Ты сегодня думаешь идти домой?

– Разве у меня есть дом?

– Что? Что ты такое говоришь? Плохо слышно…

– У меня есть дом?

– Что-то случилось? Тебе плохо?

– Плохо. Очень плохо. И я не вру.

– Из-за Ольги?

– Да. Из-за Ольги.

– Мне жаль.

– Знаешь, сейчас в разговоре с тобой я не сказала ни одного слова лжи. А ты?

– Я не понимаю. Что с тобой происходит?

Я швырнула трубку так, будто оборвала какие-то провода, и в моей душе с болью оборвались длинные и тонкие струны. Выключила компьютер. Убрала на столе. Автоматически поплелась к выходу, сжимая пальцы до боли. Окровавленное мясо, а не моя душа, кровило, пекло и жгло, наполняя моё существо гремучей смесью раскалённых ощущений. Такчувствуют себя те, кого жгут на костре… Нет. Я лгала. Гореть на костре проще.

Медленно, как во сне, блуждая в пространстве, которое никогда мне не принадлежало, я понимала странную истину, ускользавшую от меня в темноте. Понимала, когда тряслась в автобусе и ловила в стекле отражения вечернего города. Когда поднималась по ступенькам, когда открывала дверь, так и не ставшую моей. Возле двери, внутри квартиры, в прихожей. Среди стен, давно хранивших мой силуэт. Я поняла эту истину, познала на собственной шкуре, глядя на узенькую полоску света, пробивавшуюся из-под кухонной двери. На самом деле меня здесь нет. Нет, и никогда не было. Нет, и больше не будет.

Я вошлав кухню. Разрумянившийся, радостно оживлённый, он пил на кухне чай. Муж. Раньше – мой. Теперь (уже час десять минут) – бывший. Засуетился при моём появлении.

– Ну, наконец-то! А я думал, что ты решила заночевать в этом твоём офисе! Ну что, можно тебя поздравить? Будем теперь хорошо жить? Ты ведь теперь директор! И денег будет намного больше. Садись ужинать.

Молча, опираясь плечом, стояла возле кухонной двери.

– Почему тогда были розы?

– Что?! – ошарашенный, застыл с чашкой в руке.

– Я спрашиваю: почему розы? Зачем нужно было втаптывать в грязь такие цветы?

– Не понимаю. Что с тобой? Ты сошла с ума?

– Я знаю.

Всёещё ошарашенный, он поставил чашку на стол.

– Не понимаю… Знаешь – что?

– Про то, как в тот вечер, когда я умоляла тебяне уходить, ты пошёл к грязной дешёвой проститутке, которую подсунула тебе Ольга вместе с бандершей из модельного агентства, с которым мы работаем.

– Ну и что? Незачем драматизировать! Простой эпизод!