Плач

Я шел с лордом Парром через Большой сад в Уайтхолле. Было позднее утро — солнце уже высоко поднялось на безоблачном небосводе. Яркость белого гравия на дорожках резала мне усталые глаза, и я отвернулся на широкие квадратные газоны с клумбами в центре, каждая из которых пылала собственным множеством летних цветов. Садовники в блузах работали непрестанно, выпалывая и подстригая траву. В углах каждой дорожки стояли на шестах геральдические звери, а вода в огромном фонтане в центре, падая вниз, издавала успокаивающий плеск. По дорожкам прогуливались мужчины и несколько женщин в изысканных нарядах. Внутренние сады были местом, куда выходили гулять придворные и старшие служащие, но они также являлись чем-то вроде огромной приемной для кандидатов в придворные, которым был закрыт — или пока еще закрыт — доступ в королевскую галерею. Здесь они гуляли, ждали и надеялись, что не пойдет дождь. На юге продолжалось строительство новых апартаментов для леди Мэри, и доносящийся оттуда стук создавал странный контрапункт с плеском фонтана. Северная сторона сада граничила с королевской внутренней галереей и личными апартаментами короля, и я, опасливо взглянув на их окна, сказал с тревогой:

— Может быть, он наблюдает за нами.

Лорд Парр ободряюще улыбнулся:

— Сомневаюсь, что король вообще знает о вашем участии в Научном совете королевы, как и о вашей охоте за этим неуловимым драгоценным камнем. И я позаботился, чтобы при дворе Ее Величества об этом знало как можно меньшее число людей. — Он тоже посмотрел на трехэтажную личную галерею, на ее фасад в черно-белую шашечку не менее ста ярдов длиной. Галерея заканчивалась у Гольбейновских ворот, которые вздымались вдвое выше ее и, проходя над общественной дорогой, соединяли апартаменты короля с развлекательным крылом дворца на западной стороне. В прежние годы король ходил по этому переходу играть в теннис или на рыцарские поединки, но это было давно.

— Кроме того, — добавил лорд Уильям, — я слышал, сегодня утром Его Величество работает у себя в кабинете — это в Гольбейновских воротах, — и во время работы он любит смотреть из окна сверху на идущих по улице подданных.

— Я и не знал, — ответил я, и это тоже вызвало во мне тревожное чувство.

— Что касается реальных проблем, то пусть нас и могут здесь видеть, но мы имеем то преимущество, что нас не могут слышать.

Старый лорд остановился на углу под колонной, расписанной тюдоровскими зелеными и белыми полосками. Наверху этой колонны золотой лев держал английский флаг, развевающийся на речном ветру, который также играл белой бородой лорда Парра. Старик тяжело оперся на свою трость. В утреннем свете его худое лицо было бледным, с темными мешками под глазами. Его разбудил Сесил, который пришел во дворец около полуночи, и с тех пор, как немного позже, часа в три, прибыл я с телом Лимана, дядя королевы был постоянно занят. Когда я рассказал ему обо всем случившемся, он снова приготовил мне комнату в апартаментах, чтобы я мог хоть несколько часов поспать, хотя тяжелые мысли не давали мне уснуть. За ночь были убиты четыре человека, включая личного служащего лорда Уильяма, и возникла новая угроза для королевы, если рассказ про Бертано окажется правдой. В девять часов утра Парр послал за мной и предложил прогуляться в королевском саду.

Он закрыл глаза, вдыхая аромат посаженных вдоль дорожки трав, и тихо проговорил:

— Я мог бы сейчас лечь прямо здесь и заснуть. Да и вы, судя по вашему виду, тоже.

Вместо ответа я поморщился от боли в спине. Я потянул мышцы, когда Николас повалил меня на землю ночью, но этим он спас мне жизнь.

— Нет, сэр, я вас не виню. Но мне так хотелось допросить негодяя самому. — Уильям крепко ухватился за свою трость. — Этого анабаптиста, эту заразную мразь!

— Их был небольшой кружок. В Европе тоже, насколько я понимаю, их осталось немного.

— Они как крысы — несколько крыс в сточной канаве на общественной улице могут во времена бедствий и недовольства расплодиться в тысячи и устроить пожар и смерть нам всем. — Лорд гневно взмахнул свободной рукой. — Их нужно искоренить.

— Вы сообщили королеве, что сказал Лиман? — спросил я.

— Да. Я разбудил ее рано утром, чтобы сообщить ей последние новости. Подумал, что так будет лучше всего. Она заплакала и задрожала, очень напугалась. Ее тревожит, что книга так и не найдена, а теперь добавился еще этот Бертано. Но, — Парр немного помолчал, глядя мне в глаза, — она храбрая женщина и умеет сохранять хладнокровие и царственные манеры, какие бы чувства ее ни обуревали.

Уильям замолчал, когда мимо нас, поклонившись, прошли двое служащих в черных робах со значком короля. Прибыв в Уайтхолл, я послал домой за своей робой — Тимоти принес ее, и я был теперь в ней. Такие вещи значили здесь очень много. Слуги пошли дальше, ненадолго остановившись, чтобы полюбоваться на прошедшего по газону павлина с огромным разноцветным хвостом.

— Теперь у меня на одного слугу меньше, — спокойно продолжил лорд Парр. — Бедняга Данмор, погибший вчера вечером, был добрым и полезным человеком.

— Я даже не знал его имени, — вздохнул я.