Питомец «Ледового рая»

– Заслушав свидетелей, суд постановляет, – сказал Тихорьянов. – Конечно, проступок, совершенный курсантом Кентариновым, с одной стороны, не слишком серьезен. Ущерб, причиненный им пострадавшему, не слишком велик, и вполне можно было бы обойтись несколькими нарядами, тем более что непосредственное руководство в лице взводного прапорщика характеризует провинившегося весьма и весьма положительно. Однако… – Судья поднял вверх указательный палец правой руки. – Однако, с другой стороны, ущерб, причиненный арестованным репутации Галактического Корпуса, представляется мне достаточно большим. Ни у одного курсанта и в мыслях не должно быть, что можно получить от своего товарища кулаком в челюсть. Иначе как идти в бой, боясь, что получишь удар сзади?… – Капеллан поднял указательный палец еще выше. – А потому суд постановляет приговорить курсанта Кентаринова к шести месяцам пребывания в штрафной роте с последующим возвращением в лагерь для окончания обучения. В случае сохранения такой возможности.

У Кирилла отвалилась челюсть.

Решение было настолько несправедливым, что он едва не заорал.

– Молчи! – прошипел стоящий справа дежурный. – А то еще больше схлопочешь. Майор не любит поперечников.

И Кирилл удержался.

А дальше все было как во сне.

Как во сне, он услышал слова капитана:

– Дежурные! Наденьте на арестованного ограничитель мышечной подвижности.

Как во сне, открылась дверца обезьянника и в клетку вошли дежурные с нейтрализаторами наготове.

Как во сне один из них сказал:

– Не балуй, обрезок! Иначе в камере почки опустим!

Будто не в его голову пришла мысль: «Капеллан же эсбэшник! Воспользуйся этим!»

И как во сне до него донесся собственный голос:

– Господин майор! У меня есть сведения, порочащие ротного капрала Гмырю! Я хотел бы сообщить их вам!

Явилась старая мысль… «Стукачей в приюте били»… Кирилл прогнал ее. И повторил:

– Я хотел бы сообщить вам о ротном капрале Гмыре!

Капеллан будто и не слышал. Дежурные надели Кириллу на шею силовые оковы, работающие в режиме неполного ограничения.

Ноги сразу налились свинцовой тяжестью и осталось только опустить голову, выйти из обезьянника и отправиться в долгую дорогу, в конце которой его ждало нескорое возвращение в лагерь. В случае сохранения такой возможности…

39

Привели его совсем в другую камеру, с унитазом.

Кирилл сразу понял, что из этой камеры его выводить не будут. Так оно и получилось. Правда, ограничитель мышечной активности сняли, и Кирилл имел возможность пройтись из угла в угол маленького помещения без окон, поприседать, попрыгать или отжаться. Обед ему организовали по принципу «завтрак в постель» – для этого камера была оборудована Ф-мебелью. Дежурный сформовал стол и стул, а когда осужденный поел, оба предмета мебели всосали в себя посуду, оплыли и утекли в пол. Дежурные все время были настороже – один накрывал, другой стоял у двери с нейтрализатором наготове. Им и в голову не приходило, что бояться арестанта нечего – Кирилл был совершенно раздавлен решением судьи-капеллана, к тому же единственным его оружием могла стать ложка, да и ту он держал в руке с трудом. Думал он только об одном – о штрафной роте. И понимал, что шансов вернуться через полгода в лагерь у него нет. Среди курсантов ходили разговоры, что штрафников командование бросает на самые сложные участки, поскольку конституционных прав у тех нет никаких. Даже на жизнь, хотя об этом и не принято говорить…

Тем не менее молодость в конце концов взяла свое. К вечеру Кирилл оклемался, успокоил нервы, и штрафрота уже не казалась ему неминуемой смертью. В конце концов, говорят, что и там люди воюют, и некоторые даже возвращаются из штрафников героями. Живыми героями (про погибших штрафников родителям сообщают, что их сын или дочь искупили свой позор и погибли геройской смертью)…

Ужин Кирилл также оприходовал в камере. Попытался узнать у дежурных, когда его заберут отсюда и отправят на Периферию. Дежурные молчали. На этот раз они не стали наблюдать, как Кирилл ест. И перед уходом один из них сунул арестанту в лапу какой-то шарик. Когда дверь за ними захлопнулась и щелкнул замок, Кирилл отвернулся от телекамеры и посмотрел, что это такое. Оказалось, записка на бумаге, взятой из распотрошенной сигареты. А где еще в наше время найдешь бумагу?

В записке было написано:

«Что бы ни случилось, знай: я люблю тебя. И всегда буду ждать.

Ксанка».

Как ни странно, на этот раз настойчивость девушки не разозлила Кирилла. Ему даже приятно было прочитать такие слова. Странные все-таки существа, эти метелки! Одну он никогда в грош не ставил, а она пишет ему такие слова. Другая прекрасно понимала, что он от нее без ума, и вот…