Питомец «Ледового рая»

– Мне говорили что в лагерях обижают девушек вплоть до насилия и приходилось в это верить но увидев как поступил этот молодой человек я поняла что многое о лагерях Галактического Корпуса врут и не все здесь так страшно. – Она снова судорожно перевела дыхание и наконец заткнулась.

«Дура ты дура! – подумал Кирилл. – Просто на тебя еще кол не наточился. А как только наточится, будет, как и со всеми прочими».

– Иными словами, – очнулся от ступора капеллан, – вы оправдываете проступок старшего товарища. По-вашему, старшие курсанты имеют право бить младших.

– За это – еще как имеют! – В голосе Фирюзы не звучало и капли сомнения.

– Похвально, когда человек уверен в своих словах, – сказал судья. – Можете идти!

Фирюза с пылающими щеками, которые, казалось, сделали помещение еще более светлым, удалилась.

Ее сменила Светлана Чудинова. Когда она появилась в зале, сердце Кирилла дало перебой. И запело. Девчонка была настолько хороша, что у Кирилла не нашлось бы слов, если бы попросили описать – насколько. Сердце пело, пока она шагала к стойке-трибуне. Оно пело, пока она давала свидетельскую клятву. Оно пело, пока она слушала вопрос капеллана.

А потом Светлана сказала:

– Нападение арестованного было совершенно неспровоцированным. Я не знаю, может, между арестованным и Риком были какие-то давние трения, но вчера причин драться не было.

И сердце Кирилла заткнулось. Предательство было настолько неожиданным, что Кирилл потерял дар речи. И это не он, а кто-то внутри него крикнул его голосом:

– Что ж ты пули на орбите отливаешь, Света?! Не так же все было! Он же тебя оскорбил!

Светлана медленно повернулась в его сторону, строго глянула очаровательными глазками:

– Никто и ничто меня не оскорбляло. Разве что ваше поведение… – Она возмущенно фыркнула и отвернулась.

Судья задал ей еще несколько вопросов, которые потрясенный Кирилл даже не услышал. Как и ее ответы. А потом свидетельницу отпустили, и она, высоко подняв голову и не оглядываясь, ушла прочь.

А потом возле «Библии» объявился прапорщик Оженков.

Подавленный Кирилл начал снова воспринимать окружающее, когда прапор уже докладывал Маркелу Тихорьянову характеристику курсанта Кирилла Кентаринова. Курсант был прилежен и упорен в учебе, робок в отношениях с курсантами женского пола, но смел во время учебных занятий на симуляторах, получил ментальную травму и был уволен ротным капралом из кадров, однако поскольку он, прапорщик Оженков, не был согласен с увольнением до вынесения медицинского решения, он, прапорщик Оженков, подал докладную вышестоящему начальнику, после чего курсант Кентаринов ответил согласием на предложение вернуться в расположение лагеря и прошел серьезное освидетельствование, результаты которого позволили медицинским работникам вынести решении о полной готовности курсанта к службе без каких-либо ограничений.

– Ага! – сказал Тихорьянов. – Это тот самый курсант, поведением которого был так недоволен ротный капрал Гмыря. Что-то там было с… наглядной агитацией, не так ли, курсант?

– Так точно! – ответил Кирилл.

Ему показалось, что все обойдется. Лживые (и это понятно всякому непредвзято расположенному человеку) слова Светланы Чудиновой против вдохновенных слов Фирюзы Ахмедалиевой плюс большой-пребольшой довесок к ним в лице характеристики Оженкова… Не-е-е, надо думать, обойдется!

Прапор был отпущен, после чего Маркел Тихорьянов на некоторое время задумался, потирая рукой массивный подбородок.

Ждал капитан. Ждали дежурные. Ждал Кирилл, все еще переживающий неожиданное предательство Светланы. Он вспоминал слова многих послеприютских знакомых, которые не раз говорили, что метелки склонны к предательству, что они верны тебе, пока рядом нет более подходящей кандидатуры в защитники, а как только такая кандидатура обнаружится, метелка делается едва ли не твоим первейшим врагом. Суки проклятые! Сукой была Стерва Зина, сукой оказалась Громильша-Сандра, сукой стала и Светлана Чудинова. И хорошо, что ее подлая сущность проявилась так быстро, пока у них еще не завязались отношения…

– Решение принято, – сказал Маркел Тихорьянов.

– Арестованный! Встать! – тут же рявкнул капитан.

Кирилл оторвал корму от скамейки, готовясь облегченно вздохнуть.