Питер. Битва близнецов

– Ты что, пьяный? – спросил он.

Убер усмехнулся.

– А ты как думаешь? Конечно, пьяный.

Он помахал в воздухе почти пустой бутылкой «Белой лошади».

– Я что, похож на лошадь? – спросил Убер задумчиво. Приложился к горлышку бутылки, запрокинул голову. Кадык дернулся. Убер оторвался, вытер губы, отбросил бутылку в сторону. – А похож.

– Только на пьяную, – съязвил Соловей.

– Ага. Лошадь, послушайте, лошадь… Чего вы думаете, что вы их плоше? – процитировал Убер.

– Зачем пришел? – спросил Соловей.

– Потрепаться. Я же трепло, ты знаешь. Мне попиздеть за жизнь – хлебом не корми. Стоп, кстати…

В следующую секунду Убер сделал шаг в сторону – и словно провалился в темноту. Соловей сначала не поверил своим глазам. Он опять проделал этот трюк!

– Убер, сука, не смешно! – крикнул он. В ответ – молчание.

Всеобщий хаос. Люди Соловья испуганно оглядывались.

– Где он?! – закричал Соловой.

– Я здесь. Я давно уж здесь стою, на крылечке на краю… Жду, пока, мол, ты закончишь выступлению свою, – процитировал Убер. – Леонид Филатов, «Про Федота-стрельца». – Он вышел на свет. Бутылки в руках уже не было, зато была какая-то плоская квадратная штука. Вроде листа металла.

– Убер, блять. Твои фокусы… – Соловей с трудом сдержался. – Я тебя чуть не пристрелил.

– Да не, я тут недалеко отходил. Забыл кое-что.

Соловей помедлил.

– Что? Еще накатить?

– Не! – Убер засмеялся.

«Вот псих», – подумал Соловей.

– Сейчас поймешь. – Убер поднял погнутую металлическую табличку «Не курить», показал Соловью. Перевернул лист. Вся обратная сторона была исписана мелким почерком. Точнее, исцарапана.

– Что это? – спросил Соловей ровным голосом.

– Список блюд для вашего дракона. Имена, даты. Ну ты понимаешь.

На другой стороне таблички, на металле было выцарапано мелко и ровно – целый список имен и цифр.

И последняя запись. Крупным почерком. Соловей прищурился, но прочитать отсюда не мог.

Убер зачитал, ровным и спокойным голосом:

– «Убер, во всем виноват Соловей. Убей дракона. Убей их всех». Подпись: Мамед Нуртумбеков.

Соловей дернул щекой. Дракон в его затылке зашевелился, но не проснулся. Пока.

– И что дальше? – спросил он.

– Некоторые просьбы невероятно убедительны, – сказал Убер. В следующее мгновение на него смотрели шесть стволов. – Спокойно, пацаны, я не дочитал, – повысил голос Убер. Медленно обвел взглядом людей Соловья. Те заметно нервничали. – Думаю, это важно.

– Читай уже, бля, – сказал кто-то. Голос дрожал.

«Этот сукин сын запугал моих людей».

– Соловей, пристрелить его? – спросил Карим.

– Читай, – велел Соловей. – Только без фокусов.

Убер усмехнулся, неторопливо поднял табличку и прочитал вслух.

– «Граната за бутылкой». Все.

– Что?! Какая еще гра… – И тут Соловей сообразил, бросился в сторону.

Металлический, очень громкий щелчок. Ледяной ужас пронзил Соловья насквозь.

Фонари освещали Убера, а он держал в руке гранату-лимонку. Соловей даже отсюда видел жесткие, глубокие, словно каналы на карте города, бороздки на металлическом шаре.

Убер небрежно бросил кольцо в темноту. Оно сверкнуло на краткий миг в луче фонаря и исчезло. Соловей похолодел.

– Убер, твои фокусы начинают заебывать, – крикнул Соловей. Он медленно отступал, пользуясь тем, что в темноте не виден. Соловей уже был за спинами своих людей. Если броситься на землю, может, осколками и не заденет, а из людей получится живой щит.

– Да я, сука, идеален, – сказал Убер. Он поднял руку с гранатой над головой. – Так что на хуй критику. Раз, два…

– Что ты делаешь?! – крикнул Карим.

– Считаю до пяти, – предупредил Убер. Ослепительно улыбнулся. Соловей почувствовал, как от скинхеда расходятся волны ледяной ярости. – А потом… кто не спрятался, я не виноват.

Люди Соловья заволновались, начали переглядываться. Жалкие трусливые дебилы, подумал Соловей. И сделал шаг назад.

– Не найдете кольцо, вам пиздец, – сообщил Убер. – А пока… оружие на землю, джентльмены.

Они засуетились, замялись. Задергались.

– Я жду, – сказал Убер спокойно, так, что у Соловья мороз пробежал по коже, а волосы на затылке встали дыбом. Он вдруг понял, что почти восхищается этой бритоголовой скотиной. Этим великолепным презрением к смерти. Этой ебанутой безбашенностью.

Звяк. Кто-то положил оружие. Звяк. Второй.

– Давайте, давайте, – подбодрил Убер. – Я все слышу. Диаметр разлета осколков двести метров, ага. Я-то рискну, я везучий. А вы как знаете.

Все положили оружие на платформу. Звяк, звяк, звяк. Шесть, посчитал Соловей. Сам он звякнул обрезом по камню и только. Поднялся, держа обрез в руке. Всадить бы этому уроду с двух стволов… И чтоб кровища брызнула.

– Соловей, не выделывайся, – сказал Убер. Помахал гранатой в воздухе. – А то у меня рука устала.

«Сука, как он догадался?» – Соловей наклонился и опустил обрез на платформу. Звяк. Выпрямился.

– Вот, другое дело, – сказал Убер. – А теперь колечко… Колечко, колечко, кольцо. Ну, что стоим?

– Ищите кольцо, – приказал Соловей резко. – Давайте, живо! Кто свалит, пусть пеняет на себя. Йобанаджизнь, это тебя касается в первую очередь.

– А че я-то? – Казах едва слышно застонал, заканючил.

«Если свалит, точно урою в этот раз», – подумал Соловей.