Питер

На нем стоял единственный телефон. Из матово-серой пластмассы, со следами пальцев на слое пыли.

Давненько им не пользовались, похоже.

И тут только до Ивана дошло. Старикан-то слепой! Все шутим на старости лет.

Иван снова посмотрел на телефон. Не работает – зуб даю. Не ра-бо-та-ет. Может, старику действительно звонили с ближайшей станции? Может, он того – родственник какого-нибудь главного коменданта? И ему провели отдельную линию. Угу.

Но, в общем-то, куда логичней версии о звонке с ЛАЭС.

Иван взялся за трубку, пальцы обхватили гладкую пластмассу. Помедлил секунду. А вдруг действительно ответят? Что я им скажу?

Пока не попробуешь, не узнаешь. Он поднес трубку к уху… подождал.

Тишина. Далекое, едва слышное гудение.

– Алло? – сказал Иван. – Первый, первый, я второй, как слышишь?

Молчание. Что и требовалось доказать. А то какой-то мифический Федор Бахметьев… ЛАЭС… выдумал тоже.

Иван положил трубку, дотащился до матраса, упал, словно кости из него вытащили. От перенапряжения перед глазами плыли черные круги.

– Сходи к нему, а? – сказал старик.

Иван потряс головой. Да нет, никакой воды в ушах. Он действительно это услышал?

– Вы серьезно?

– А то! До ЛАЭС всего километров восемьдесят. Сосновый Бор знаешь? Город такой был. Вот она там, эта станция атомная. Кто-то должен туда смотаться, верно?

Иван хмыкнул.

– Видимо, этот «кто-то» – я?

– А кто еще? – резонно спросил старик. – Сделаешь?

Иван вздохнул.

– Извини, старик. Не в этот раз, похоже.

Лицо слепого застыло изнутри, как сталагмит – накапано по капле за долгие годы, теперь разрушается. Известняковая свеча. Иван видел такие в заброшенных туннелях. Красиво. Но странно.

– Я думал, ты диггер, – сказал старик наконец.

– Я тоже так думал.

Старик помолчал, покачиваясь над котелком. Спалит ведь похлебку к чертовой матери, подумал Иван. Жаль.

– Что с тобой случилось, диггер?

Иван невольно усмехнулся. Хороший вопрос.

– Меня убили.

– Хмм! Это бывает.

– И теперь мне нужно кое с чем разобраться.

Старик поднял белые брови.

– Всем нам нужно кое с чем разобраться. На то мы и люди.

Иван хмыкнул.

– Верно сказано.

– Суета, – произнес старик. – Суета, суета… Я пока был молодой, как ты, тоже все время суетился. Какие-то заботы, обиды, друзья, союзники, враги… женщины, – последнее слово старик произнес так вкусно, что Иван засомневался – точно ли старик оставил позади это свое увлечение?

– Женщины, – повторил старик. Вздохнул. – А надо думать о вечном. Вот ты о чем думаешь?

– Жрать хочу, – сказал Иван. – И еще башка кружится…

* * *

На самом деле он соврал. Думал Иван в этот момент вовсе не о еде. Когда диггер закрывал глаза, на внутренней стороне век горели три имени:

МЕМОВ

ОРЛОВ

САЗОНОВ

Все просто.

Осталось придумать, в какой последовательности я буду их убивать.

– Спишь? – Ивана толкнули. – Или кони двинул?

Он открыл глаза. Над ним склонился слепой, белые космы свисали вокруг бородатого лица.

– Держи, салага, – старик протянул ему помятую железную тарелку. В прохладном воздухе похлебка мощно парила. Желудок Ивана взревел и бросился в атаку. – Приятного аппетита. Жри, как говорится, от души. – Другой рукой старик сунул ему почерневшую металлическую ложку.

Иван вдохнул пар. От похлебки отчетливо тянуло горелым.

– Спасибо, – сказал Иван.

* * *

Второй день он чувствовал горячие толчки под ребрами, биение жара в теле, которое стало не совсем его собственным – как нарывающий зуб уже совсем не твой зуб, а нечто чужое, опасное, поселившееся глубоко в твоей челюсти.

Но зуб можно вырвать, а с телом не так просто.

– Пуля прошла вот здесь, – показал доктор, военный медик с Площади Ленина. – Попала в металл и ушла по касательной. Тебе повезло, что ты надел защиту. Бронежилет?

У военврача было длинное лицо и короткие брови. Почти лысый, с тощей шеей. Как гриф из диснеевского мультфильма про Маугли, который Иван видел в детстве. Но твердый, словно железо, – это Иван сразу понял. У такого не забалуешь.

– Совпадение, – сказал Иван. – У меня ребра были повреждены. И спина в тот день болела. Вот я их и закрепил, чтобы не болтались лишний раз. Проложил металлическими пластинами и закрепил на бинт сверху. Держит. То есть… – Иван помедлил, – держала.

– Удивительно, – брови врача поднялись. – Впрочем, я слышал и о более невероятных случаях. И в ладанку пуля попадала, и в книгу. А у вас, смотри-ка, в самодельный бронежилет. – Он посмотрел на Ивана пугающе голубыми глазами. – Был такой старый фильм… «За пригоршню долларов», кажется. Клинт Иствуд… впрочем, вы его вряд ли знаете. Он повесил на грудь печную заслонку.

– Я просто снять их не успел, – объяснил Иван зачем-то. Словно был виноват в том, что простая случайность спасла ему жизнь…

Врач улыбнулся, поднялся. Фонарь, закрепленный на шнуре, исчезнув за его головой, окружил лысину синеватым нимбом. «Ух, ты, – успел подумать Иван, прежде чем врач сдвинулся. – Он же как святой на старой иконе». В глаза Ивану плеснуло белым. Черт, он прикрыл глаза. На внутренней стороне век таял раскаленный просверк лампочной спирали.