Питер

– Знаешь, давно заметил… Ты какой-то не питерский, – сказал Уберфюрер.

– Правда? – Иван удивился. – Почему ты так решил?

– Нет в тебе этой европейской интеллигентской тоски. Гнилой бездеятельной тоски. У англичан это называется сплин. У нас хандра.

Иван с интересом посмотрел на бравого скинхеда.

– Я-то ленинградец. Это ты у нас не из Петербурга, насколько помню. И не из Москвы.

– Ага, – Уберфюрер ухмыльнулся. – Я вообще черт-те откуда. Из Якутска, прикинь. Даже пока все не началось, это было далеко, а сейчас так вообще – другая звездная система. Десятки световых лет. Была республика Саха, стала республика Луна.

– Здесь-то ты как оказался? – Иван почесал ухо.

– Элементарно, Ватсон.

– Кто?

– Забудьте, сэр. Приехал в Москву отгулять дембельский аккорд, так сказать. На самом деле у меня жене было рожать через два месяца. А там вообще никуда не вырвешься. Так что я взял отпуск на три недели и рванул. Друзья, пьянки-гулянки, женщины… прощание с холостяцкой жизнью. Хоровод с оркестром, все дела. И вот когда от отпуска осталось всего ничего, друг говорит: давай, что ли, в Питер махнем на пару дней… – Уберфюрер по молчал. – Я и махнул. Так махнул, что до сих пор отмахаться не могу.

Молчание. Мандела приблизился, протянул руки к карбидной лампе. Долго смотрел, как сквозь пальцы просвечивает нежный коричнево-розовый свет.

– Так что же… – он посмотрел на Уберфюрера. – У тебя, выходит, в Урюпинске…

– Якутске!

– Якутске, извини. Дома у тебя жена осталась и ребенок? Когда все началось?

– Беременная, – нехотя поправил Уберфюрер. – Мы ребенка через три месяца ждали.

– Мальчика, девочку? – уточнил Иван и спохватился. Какая ему разница…

– Девочку, – сказал Уберфюрер наконец. Что же ты с собой делаешь. Иван впервые видел Убера таким. Впервые тот выглядел на свои сорок с лишним. Да что там сорок… на все девяносто.

– Думаешь, там они у тебя – выжили?

Уберфюрер повернул голову и посмотрел на Кузнецова холодным выгоревшим взглядом.

– А ты как думаешь, мальчик?

Кузнецов сконфуженно замолчал. В руках у него был старый металлический компас – из музея на лодке.

– На самом деле – не знаю, – сказал Уберфюрер. – У нас там метро нет. И морозы под пятьдесят градусов. А сейчас и того больше, наверное.

– К вам бомбу не бросали, скорее всего, – сказал Мандела. – Не должны были, по крайней мере. Что у вас там стратегического, кроме алмазов? – он помолчал. – Может, и живы, а?

– Оставь его в покое, – Иван тронул негра за плечо. – Не надо.

– Нормально! – резко сказал Уберфюрер. – Не один я такой. У всех в метро такая же фигня. Погулял, блин! Остался бы в своей Якутии, был бы с ними. Хоть в могиле, а все же с ними. А, как думаешь, борец с мировым апартеидом?

Начали собираться. Надели противогазы. Скоро придется менять фильтры, но пока обойдемся этими. Иван затянул горловину рюкзака, проверил, чтобы ничего не болталось, вдел руки в лямки. Вот и ладно. Сейчас будем выдвигаться. Он взял автомат и увидел, что к нему приближается Кузнецов.

Кузнецов приблизил противогаз к маске Ивана – для лучшей слышимости. Или – для секретности.

– Кто достоин быть диггером? – спросил он. Точно, для секретности. – Я знаю, командир, это глупый вопрос, но…

Иван задумался. Помолчал, глядя на Кузнецова. А Миша ведь действительно нацелился в его команду. Серьезный мальчик. Не хватало мне только второго Сазона…

Воспоминание о бывшем друге опять вызвало в нем вспышку жара и ярости.

Стоп.

Успокойся. Мальчишка тут ни при чем.

Дело во мне.

– Кто достоин быть диггером, значит? – сказал Иван. – Хорошо, я скажу тебе. Тот, кто выполняет три правила.

Первое: диггер храбр, но осторожен.

Второе: настоящий диггер всегда держит слово.

И третье: тела павших товарищей не должны оставаться на съедение тварям.

– Диггеры своих не бросают, – сказал Кузнецов. Глаза молодого мента горели даже сквозь стекла противогаза.

– Точно, – сказал Иван.

– Но… как?

– А вот так. – Иван достал гранату, жестами показал, как выдергивает кольцо, прижимает рычаг. – А потом прижимаешь рычаг и мертвецу вот сюда, – он сунул гранату себе под мышку, прижал руку другой рукой. – Такой сюрприз для твари. Попробуй тронь мертвого диггера – челюсть вырвет. Понятно?

Кузнецов восторженно кивнул. Эх, ты, мальчишка…

Иван поднялся, оглядел команду:

– Пошли с богом.

* * *

Оставайся на ночь в тепле, потому что утром всегда холоднее.

Мелкий дождь капал на плечи, едва слышно стучал по резине противогаза. Окуляры начали запотевать. Иван оглянулся – команда шла за ним. Мертвый лес (тот самый знаменитый Сосновый бор?) остался позади, скоро должна была начаться зона станции.

Иван видел в сером белесом тумане размытые очертания огромных корпусов. Высокие трубы уходили вверх и исчезали в дымке. Один раз им встретился указатель «Проход запрещен. Охраняемая зона» – покосившийся от старости. Краска на нем облупилась, лохмотьями свисала с заржавленного металла.

Пару раз встретились упавшие на землю побеги колючей проволоки. Кое-где появилась растительность. Обычная с виду трава, ничего опасного, но Иван предпочел вести команду в обход, через песчаные кочки.

Вдали колыхались серые заросли.