Питбуль

Лючия выбежала на дорогу и разговаривает с кем-то в машине, указывая на свалку. Я ни за что не позволю этой сучке уйти после того, как она дразнила меня, и, кроме того, я сейчас так возбужден, что мог бы трахнуть кошку. Я опускаю голову и набираю скорость. Хулиганы великолепны на коротких дистанциях, только не просите нас пробежать марафон.

Она забирается в машину, и та рванулась вперед. Я выскакиваю на дорогу, прыгаю и врезаюсь в лобовое стекло, как цементный блок, брошенный с эстакады. Мои лапы врезаются в грудь мужчины, отталкивая его назад на сиденье, в то время, как мои зубы впиваются в его лицо. Я проделываю огромные борозды в его щеках и разрываю нос и губы. Клочья кровоточащей плоти свисают с его костей и зубов. Он кричит, и я кусаю его обнаженный язык и вырываю его с корнем. Я проглатываю резиновый орган одним глотком и глотаю мясистую мякоть, покрывающую его лицо.

Лючия возится с пассажирской дверцей и окном, но они не открываются. У них должны быть замки, защищающие от детей. Она пинает окно ботинками "Док Мартин", и то разбивается вдребезги. Она пытается выбраться, и я не могу терять времени. Я вырываю водителю яремную вену, и фонтан крови бьет вверх до самой крыши машины. Лючия наполовину высунулась из окна, но, похоже, застряла. Ее круглая попка в воздухе, а белые трусики задрались в ее щелку.

М-м-м, собачья поза - моя любимая, но сначала я хочу попробовать эту человеческую "киску". Я цепляюсь за ленту ее трусиков, срываю их и задыхаюсь. Ее шмонька совершенно лысая, как один из тех Cфинксов, которых я всегда хотел съесть. Я просовываю свой восьмидюймовый язык внутрь нее до самого корня, кружу его и слизываю медовые выделения с ее зефирно-розовых стенок. Она извивается и пытается вытолкнуть себя из окна, но мои передние лапы цепляются за ее ноги, и их когти царапают ее мягкие бедра.

Как только ее "киска" обслюнявлена, я наваливаюсь на нее. Мой вес толкает ее вниз к окну, и ее руки бесполезно размахивают. Я тру свой твердый член вверх и вниз по ее шелковой плоти, затем толкаюсь в нее.

- О, Боже, ты такая тугая, сука, - вою я.

Я сильно колочу ее "киску", в то время, как рву ее волосы и кожу головы. Она мечется, пытаясь освободиться, но я знаю, что у неё не получиться. Я связал ее узлом. Мой бульбус гландис раздулся до размеров кулака, чтобы ни одна пизда не сбежала от меня, пока я не закончу. Разве Мать-Природа не велика? Я резко дергаю, и ее скальп слезает с черепа. Я выплевываю его и грызу ее череп, чтобы добраться до сочного мяса внутри, пока я катаюсь на ее заднице. Фары автомобиля освещают сцену.

- Помогите! - кричит Лючия, размахивая руками.

Водитель на мгновение колеблется, затем мчится прочь в темноту. Он не хочет, чтобы сегодня вечером случилась какая-то чертовщина. Череп Лючии с хрустом раскалывается и обнажает серовато-розовое содержимое. Я зарываюсь носом внутрь и жую ее мозг.

Тело Лючии сотрясается в конвульсиях, и ее бедра раздвигаются, чтобы дать мне адскую поездку. Нет никаких опасений, что эта сука забеременеет. С глубоким рычанием я закачиваю свое семя в ее влагалище. Как только внутренняя часть ее черепа вылизана дочиста, я вырываюсь и бреду обратно к ублюдку-готу, который издевался надо мной. Я сломал ему спину, но он сумел дотащиться почти до дороги. Он выглядит дерьмово, еще более восковым и липким. Я стою над ним, рыча. Из моей огромной пасти капает кровь с головы его подружки. У меня уже есть его член внутри меня, и теперь я хочу все остальное.

- Вот дерьмо, - хнычет он.

Далекие сирены воют и улюлюкают. Мне придется действовать быстро. Я отрываю куски теплого, окровавленного мяса от его ног и бедер, и проглатываю их, в то время, как парень продолжает ползти на животе. Он не издает ни звука. Может быть, со сломанным позвоночником он ничего не чувствует. Я вонзаюсь ему в поясницу и вырываю почку. Потом вытаскиваю его кишки и хлюпаю по трубкам жидким дерьмом и кровью.

На проезжей части вспыхивают автомобильные фары, и мощный поисковый луч проносится над свалкой. Еще несколько полицейских машин с визгом подъезжают к обочине. Хлопают двери, тяжелые ноги стучат по грязи. Луч падает на мою жертву, все еще крадущуюся к дороге, его нижняя половина практически съедена. Я слышу, как среди криков кто-то извергает содержимое своих желудков. Луч нависает надо мной.

- Это чертова собака, - рявкает полицейский, нащупывая пистолет.

Я бы с удовольствием остался и доел, но что-то подсказывает мне, что пора бежать. Я срываюсь в темноту. Мой живот раздулся от обжорства человеческим мясом, но я все еще могу убежать от них. Раздаются крики и отдаленные выстрелы, но у полиции нет ни единого шанса найти меня, по крайней мере, пока они не приведут отряд собак, чтобы выследить меня. Гребаные предатели. Я вижу огни далекого города, ничто так не возбуждает аппетит, как большая прогулка.

НЯНЬКИ

Я иду по освещенным фонарями улицам в поисках следующей жертвы.

- Брюсер, это ты? - раздается голос.

Из-за белого штакетника на меня смотрел чихуахуа.

- Энди?

- Ага, - говорит он, ухмыляясь от уха до уха.