Питбуль

- Опусти нож, никто тебя не тронет, - рычу я.

Она тянется назад, отрывает Энди от своей задницы и приставляет нож к его горлу.

- Еще один гребаный шаг, и этот маленький придурок сдохнет, - говорит она.

Я колеблюсь. Я люблю Энди и не хочу, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое.

Энди всхлипывает, и струя флуоресцентной желтой мочи брызгает в глаза Сьюзен. Она вскрикивает, и ее рука взлетает к лицу. Когда Энди падает, он цепляется за сосок, и визг Сьюзен становится громче. Я набрасываюсь и швыряю ее на кухонную скамью. Она тяжело падает и выбивает из себя дух, но быстро приходит в себя и тычет мне ножом в плечо. Мой рот впивается в ее руку и хрустит на пальцах. Нож со стуком падает. Ее рука свисает по бокам - размолотым, мягким месивом.

Я срываю с Сьюзен жилет и кусаю её грудь. Мой рот наполняется вкусным теплым молоком.

- Срань господня, она охренеть какая вкусная, чувак, - говорю я и продолжаю сосать.

Глаза Энди загораются. Он вцепляется в другую грудь и с энтузиазмом начинает сосать. Пока я пью, я тру свой член вверх-вниз по щели Сьюзен и оставляю мокрый след предэякулята.

Сьюзен смотрит на двух доящих ее собак. Ее взгляд, полный боли, сменяется недоумением.

- Да что же блядь такое, происходит? Это, должно быть, кошмар. Проснись, проснись, - бормочет она и стучит затылком по кафельному полу.

Я понимаю ее точку зрения. Гигантский питбуль и его дружок, чихуахуа, врываются в ее дом, гадят на ее кровать, раздавливают голову ее парня, а теперь доят ее.

Между нами, Энди и я осушаем ее молочные железы. Энди выглядит беременным, он такой же раздутый. Я проталкиваю свой член мимо ее шелковых складок в розовую щелку. Ее влагалище не такое тугое, как у эмо-цыпочки, но оно теплое и влажное, и мой член покалывает от удовольствия. Энди садится на лицо Сьюзен, засовывая свой член ей в ноздрю и трахает её.

- Ты делаешь это неправильно. Засунь ей в рот, - говорю я.

Энди удивленно поднимает бровь.

- Ни в коем случае, у этой твари есть зубы. Держу пари, эта сука откусила бы мой каракуль сразу. Кроме того, эта дыра очень влажная. Кажется, она простудилась.

- Хорошая мысль, - я захлопываю свой член в ее "киску" и выхожу из нее, становясь все ближе и ближе к оргазму.

Я не могу перестать думать о том, что у меня никогда раньше не было минета от женщины. Если сосание моего собственного члена - это что-то, что я действительно упускаю. Моя проблема такая же, как и у Энди, я боюсь, что мне откусят член.

- О-о, черт возьми, да. Бери, сука, - стонет Энди, и Сьюзен вычихает комок спермы чихуахуа.

Он скатывается с нее и облизывает свой кончик.

У меня есть идея. Я проделываю в горле Сьюзен дыру размером с кулак. Кровь и слизь пузырятся и булькают из раны, и Сьюзен вцепляется в нее изуродованной рукой. Я вставляю свой член и толкаюсь вверх. Рот Сьюзен открывается, чтобы втянуть воздух, и я замечаю свой член, выходящий из-за поворота. Он останавливается далеко от ее зубов. Я в безопасности! Я трахаю лицо сучки, как пизду, загоняя свой член в пенящуюся дырочку. Сперма Энди все еще пузырится у нее из ноздри. Ее горло сжимается, когда мой член входит и выходит, а рот синеет, когда она борется за воздух. Это так приятно. И когда я собираюсь кончить, глаза Сьюзен закатываются, а рот открывается. Я с ревом выдуваю свое семя. Онo стекает у нее изо рта по подбородку, а потом собирается на затылке.

- Знаешь, Брюсер, если у нее было грудное молоко, у нее есть ребенок! - говорит Энди.

- Но я хочу съесть эту женщину, я умираю с голоду, - говорю я, облизывая зияющую рану на шее.

- Просто пойдем со мной, чувак, мы не можем оставить ребенка.

Я вздыхаю и хандрю вслед за ним в хозяйскую спальню, и, конечно же, там стоит большая двуспальная кровать с детской кроваткой рядом. На заячьем бланке в детской кроватке лежит пухлый младенец, засунутый в синюю майку. Энди вскакивает мне на спину и заглядывает через плечо.

- Он такой крошечный. Ему не больше недели, - говорит oн.

- Что ты хочешь с ним сделать? Отвезти его в соседний дом и позвонить в дверь?

Энди разевает рот. Его глаза округляются, а бровь взлетает вверх.

- Ты с ума сошел? Представь, какой он сочный и сладкий. Мясо растает у нас во рту.

Со всем этим рычанием и лаем ребенок просыпается и вот-вот заплачет. Он видит нас, и его дрожащие губы кривятся в липкой улыбке. Энди прыгает в кроватку.

- А кто тут сочный ребенок? - Энди облизывает его лицо, и малыш визжит от восторга.

Он впивается зубами в розовую щечку ребенка и отрывает кусок мяса. Ребенок размахивает руками и истерически вопит.

- М-м-м-м. Это божественно. Сладкое мясо прекрасно дополняется солеными слезами, - говорит Энди, отрывая еще один кусок мяса, судя по вопящему лицу.