Питбуль

— В одной из первых статей, посвященных этому делу, есть свидетель из таверны, который назвался Томом Мазореком. Это имя вам что-нибудь говорит?

Ингеборг Сарк подняла голову и несколько раз моргнула.

— Том?

— Да. Вы его знали?

— Да, я… — Она прищурилась и озадаченно посмотрела на Элоизу: — Почему вы спрашиваете о нем?

— Как вы познакомились?

Ингеборг Сарк слегка пожала плечами, и на ее щеках проступили красные пятна.

— Он помогал искать Мию, когда она исчезла, и он был рядом со мной после этого.

— Вы встречались?

— Нет, между нами не было того, что обычно ассоциируется с отношениями. Наши отношения выглядели более нетрадиционно.

— Но у вас была… — Элоиза подняла брови и кивнула, — …физическая связь?

Ингеборг Сарк закуталась плотнее в черный костюм и нерешительно покачала головой.

— Это были прежде всего духовные взаимоотношения. Том был очень взволнован случившимся, и это ненадолго связало нас. Честно говоря, я понятия не имею, как бы я пережила первые несколько месяцев без него. Он заботился обо мне, следил, чтобы у меня было что поесть, утешал, купал. Он помогал мне с бумагами, с общением с полицией — поддерживал меня во всем. Но шло время, и перерывы между его визитами становились все длиннее. — Она посмотрела на бокал. — Я не могу винить его. Это не его горе.

— Вы были в него влюблены?

Ингеборг Сарк вздернула подбородок, и ее взгляд стал жестче.

— Вас это, честно говоря, не касается!

Элоиза встретила ее взгляд примирительной улыбкой и несколько секунд помолчала, чтобы разрядить обстановку.

— Вы его уже знали? — спросила она. — До исчезновения Мии?

— Я знала о нем. Гростен — маленький городок.

— Вы не помните, работал ли он в Бенниксгорде в тот период, когда вы с ним виделись?

— Да, работал.

— А вы не помните Яна Фишхофа, который тоже там работал?

Ингеборг Сарк вздрогнула. Она долго смотрела на Элоизу и сглотнула так громко, что было слышно.

— Вы не знаете, была ли Мия с ним знакома? — спросила Элоиза. — Или, может быть, слышали, как она его упоминала?

— Что вы о себе возомнили? — прошептала Ингеборг Сарк. — Стучитесь в мою дверь. Притворяетесь, что хотите помочь.

Элоиза подняла брови.

— Я не понимаю, что вы…

Ингеборг Сарк встала.

— Пожалуйста, уходите, — сказала она.

— Если вы присядете, Ингеборг, то я все объясню…

Стакан с водой вдребезги разлетелся в камине.

— УБИРАЙТЕСЬ!

Элоиза встала, взяла со стола диктофон и вышла в прихожую.

В дверях она обернулась.

— Если вы передумаете, — сказала она, протягивая свою визитку. — Я пробуду здесь еще несколько дней, если вы все же захотите поговорить…

Ингеборг Сарк посмотрела на карточку, не беря ее. Она устремила затуманенный взгляд на Элоизу, и ее подбородок задрожал.

— Мия где-то там, — сказала она. — Понятно вам? Она где-то там!

Элоиза не успела ничего сказать, и Ингеборг Сарк закрыла дверь.

19

— Ну, тогда пойдите разбудите его. Это очень важно! — сказала Элоиза в трубку.

Она вышла из машины и захлопнула за собой дверь.

— Нет, не буду, — сказала Рут на другом конце провода. — Он был очень встревожен с тех пор, как вы с ним поговорили сегодня утром. У него были приступы сильной тревоги, ему что-то мерещилось, слышалось и все в этом духе. Это было жутко наблюдать, честное слово. Так что, чем бы вы там ни занимались в Ютландии, я не уверена, что это идет ему на пользу.

— Мне просто нужно поговорить с ним одну минуту, — сказала Элоиза. — Я должна задать ему несколько вопросов.

— По-моему, это плохая идея.

— Да, я уже уяснила это. Не могли бы вы его разбудить?

— Нет, я просто не могу этого сделать! Приходил доктор, сделал ему какой-то укол, чтобы он успокоился, и теперь он наконец уснул, так что все остальное должно подождать до завтра.

Элоиза повернула голову на звук приближающейся машины — кто-то быстро ехал по главной дороге.

Грязно-белый «Рейндж Ровер» с присохшей глиной на боках влетел во двор и резко затормозил на гравии. Пожилой мужчина с грузом в виде объемного живота выскочил из машины и короткими, решительными шагами направился к ней.

Элоиза попросила Рут сообщить, если Фишхоф вечером проснется, и положила трубку.

Подошедший мужчина был одет в свитер камуфляжной расцветки, темно-синие джинсы и резиновые сапоги до колен. Лицо у него было широким и загорелым. Прищуренные глаза весело сверкали, а серебристо-серые пряди волнами падали на лоб, который казался абсолютно неподвижным.

В Галлахере было что-то обезоруживающее, подумала Элоиза. Вся его фигура так и излучала тепло.

— Мойн![19] — сказал он, весело улыбаясь. Он протянул руку, и Элоиза пожала ее. Его кожа показалась ей грубой и теплой, а рукопожатие было таким крепким, что у нее чуть не подогнулись колени.

— Ханс Галлахер, — прокаркал он. — Извините за опоздание. Вы издалека, как я могу догадаться?

Он отпустил ее руку.

— Да, — кивнула Элоиза и осторожно расправила пальцы, проверяя, все ли кости целы. — Я из Копенгагена.

— Неужели? Городская девушка! Вы, стало быть, крепкий орешек? — Он поморщился от силосного запаха, улыбаясь всем своим видом.

Элоиза огляделась и тихонько вздохнула.