Питбуль

Информации было не так уж много. Интерес СМИ, очевидно, угас в 1998 году вместе с расследованием этого дела. Элоиза не находила новых данных в статьях, которые ей удалось найти, и имя Тома Мазорека не встречалось ни в одном упоминании об этих событиях, кроме того единственного, которое она нашла в «Инфомедиа». Были только пересказы одной и той же истории. Никаких новых следов, ничего нового под солнцем.

Элоиза снова попыталась связаться с Шефером, и он снял трубку после третьего гудка.

— Привет, — улыбнулась она. — Я не мешаю?

— Немного. Что такое?

Элоиза почувствовала в его голосе резкость, которой раньше не было.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Я занят. Чем я могу тебе помочь?

— Если у тебя сейчас нет времени, мы можем созвониться позже, — сказала Элоиза и сделала паузу, чтобы дать ему возможность закончить разговор. Она услышала звон столовых приборов и стаканов, гул голосов на заднем плане и посмотрела на свои наручные часы. Время близилось к 13.30. Когда Шефер ничего не ответил, она продолжила:

— Я просто хотела сказать тебе, что я сейчас в Южной Ютландии, хочу выяснить, может ли этот парень, твой приятель Зельнер, помочь мне…

— Ты уехала в Южную Ютландию?

— Нет, я улетела самолетом, но да, я здесь, чтобы узнать побольше об этом Мазореке, а теперь я наткнулась на кое-что еще: дело 1997 года, по мнению полиции связанное с торговлей людьми. Там была молодая девушка, которую, возможно, похитили и вывезли из страны на грузовике. Больше ее не видели, и дело кануло в Лету.

— И что?

— Я думаю, эти два дела каким-то образом связаны.

— Какие два дела?

— Смерть Тома Мазорека и исчезновение Мии Сарк, и я думаю, Фишхоф что-то знает об этом. Он заплакал, когда я упомянула имя этой девушки. Он знал ее имя, да и следователь, с которым я разговаривала сегодня днем, тоже оставил у меня впечатление, что здесь есть какая-то связь.

— Мия Сарк?

— Да, так ее зовут, — сказала Элоиза, — ту, которая исчезла. Я спрашивала о ней сегодня, когда была в полицейском участке в Сеннерборге. Расследование было просто-напросто остановлено всего через четырнадцать месяцев.

Шефер ничего не ответил.

— Через четырнадцать месяцев! — повторила Элоиза, словно это должно было вызвать гораздо более эмоциональную реакцию. — Ну правда же, для такого дела это неслыханно быстро?

Шефер неопределенно заворчал:

— Об этом нельзя судить так категорично. Это зависит от многих обстоятельств.

— Ну согласись, что это очень мало времени, разве нет?

— Да, но опять же: нужно знать больше об этом конкретном случае, чтобы иметь о нем представление.

— Том Мазорек видел девушку в ночь, когда она исчезла. Он был там, в том же кабачке, выступал в прессе об этом событии, давал показания полиции и так далее. Затем он тонет 1 августа 1998 года, а через два дня расследование дела Сарк приостанавливается. Не раскрыли, и все, долой его в подвал, в архив.

Шефер молчал.

— Алло, ты здесь? — спросила Элоиза.

— Да, я здесь, я просто пытаюсь понять, какое отношение это имеет ко мне.

Она нахмурилась.

— Почему ты сердишься?

— Я не сержусь.

— А кажешься очень раздраженным! Точно ничего не случилось?

Элоиза услышала, как Шефер тяжело вздохнул.

— Ничего не случилось, — сказал он. — Просто сегодня трудный день.

Элоиза помолчала мгновение.

— Ну, разве это не странное совпадение, как ты думаешь? В датах?

— В любом случае, это совпадение.

— Ты можешь связать меня с этим Зельнером? Я знаю, что он был следователем по делу Сарк, но сегодня его не оказалось в участке. — Элоиза встала, пошла на кухню и выбросила пакет из-под бутерброда в мусорное ведро. — Кстати, а ты не знаешь здешнего следователя по имени Карл Ребель?

— Ребель? Нет, не припомню такого. А что?

— Я встретила его сегодня, и он показался мне немного подозрительным.

— В каком смысле?

— Он мне показался таким… ну, не знаю. Подленьким! От него исходила какая-то странная вибрация, и он моментально связал твой утренний звонок с моими вопросами о Мии Сарк. Не странно ли?

— Разве ты не сказала только что, что Том Мазорек выступал свидетелем по этому делу?

— Да, но…

— Думаю, это не так уж странно.

— Ну да, если смотреть на это под таким углом, но…

Элоиза глубоко вздохнула, подыскивая слова. Она не могла объяснить, почему именно на Карла Ребеля среагировал ее внутренний радар.

Она услышала женский голос на заднем плане.

— Ты с Конни? — спросила она.

— Нет, я на совещании, так что, если у тебя больше ничего…

— Пришлешь мне контакты Зельнера?

Шефер что-то пробормотал и положил трубку.

Элоиза засунула телефон в задний карман и заглянула в холодильник. Там стояло четыре бутылки пива незнакомой ей немецкой пивоварни «Кромбахер Пилс» и красный пакетик кофе «Гевалия».

Больше ничего не было.

Она взяла на заметку, что надо будет не забыть купить кое-что по мелочи на обратном пути из Бенниксгорда. Мортен Мунк прислал ей краткий обзор адресов и мест работы Яна Фишхофа в 90-е годы, и оказалось, что Элоиза все запомнила правильно: Ян действительно жил на ферме и работал там в одно время с Томом Мазореком.